– По-моему, эта девочка могла бы вернуть его на землю, – задумчиво сказала Елена. – Мне это, к несчастью, не удалось.
– Вы полагаете, еще не поздно?
– Глупости, Крон. Вы видели, как он смотрит на Аленку?
– Припоминаю. Неудивительно, что девочка вся трепещет. Но, однако, ему и притронуться к ней нельзя. Что и говорить: наказала природа нашего праведника, жестоко наказала…
Вошла Аленка. Она была все еще очень бледна, видимо, после бессонной ночи. Но прекрасные золотистые волосы тщательно причесаны одежда вовсе не оставляла желать лучшего. Бортинженер в который раз невольно загляделся на девушку.
– Вам бы еще рот открыть, – усмехнулась Елена.
– Вы несправедливы ко мне, Эллен. Я обыкновенный мужчина, и мне далеко до такого стоика, как Клер. Но здесь и он…
– Я совсем заморила вас голодом, – вдруг спохватилась Аленка, перебив Крейга.
После был бесконечно долгий день. Все также шел мокрый снег с дождем, и они уже не решались выходить из скафа, тем более что в теплых, ярко освещенных каютах в непогоду стало особенно уютно.
– Алена, вы давно знаете Андрея Николаевича? – спросила Князева.
– Больше двух лет, – ответила девушка. – Я увидела его впервые на приеме у моего отца, который отрекомендовал его подлинным аристократом. Хорошо, что он ошибся…
– Вот как, – произнес Крейг.
– Да… Он в тысячу раз лучше любого аристократа. Впрочем, зачем я вам это все говорю?
– Продолжайте, милая, – попросила Елена.
– Пожалуй, мне нечего добавить. Андрей Николаевич иногда бывал у нас, давал отцу советы по тому или иному вопросу, отчего дела у нас шли все лучше и лучше, беседовал со мной. Эти разговоры были редки, слишком редки. Порой граф не бывал у нас месяцами. Со временем, он стал оставлять мне книги, хотя я почти ничего не понимала в них и даже первое время с трудом разбирала текст. Теперь я знаю, что это были простейшие научно-популярные издания вашего времени.
– Вы производите впечатление очень разумной девушки, – заметил бортинженер.
– Это не совсем так. И в целом ряде вопросов я вовсе не имею собственного мнения.
– Алена, что вы думаете о Клеверове, как о человеке?
– Разве я стану отвечать на такой вопрос? Более того, я не хочу ни с кем обсуждать характер и поступки этого человека.
– Простите, пожалуйста, – спохватился Крейг. – Несмотря на все достижения нашей эпохи мы, зачастую, не в состоянии разобраться друг в друге, да и редкий человек способен высказать словами собственную душу. Хотя, чаще и высказывать-то, собственно, нечего… Клер, как никто другой, заинтересовал меня, и никого другого я не желал бы так видеть своим другом. Хочется понять этого удивительного героя-мученика, который столько отдавая людям, ничего не берет взамен.
