— А если я готова вступить на тропу…
Натали изобразила пантомиму, будто она ступает по рискованному пути через болото. Это было смешно, потому что под ее ногами была ухоженная лужайка для крокета и все вокруг так и дышало благополучием. Она отошла метров на десять от него и оглянулась. За спиной у нее было опускающееся за горизонт, усталое от долгого осеннего дня солнце, позади него — бледный диск луны в вечереющем небе. Солнце пронизывало всю его фигуру, все его стареющее тело. Она видела его насквозь. Перед ней появился как бы рентгеновский снимок. Но она не находила в нем недостатков. Он восхитил ее.
— Почему вы позволяете дурачиться и кривляться перед вами глупой, пьяной женщине, которую вы когда-то видели с соской во рту? — спросила Натали.
— Потому что я любуюсь вами. И… хочу извлечь из вас прибыль.
— Что я могу вам дать? — Натали внезапно почувствовала себя усталой.
— Все! Все, что вы имеете.
Натали беспомощно развела руками.
— Я ничего не имею! Я пуста, как «черная дыра» во Вселенной. Деньги, которыми я распоряжаюсь, не принадлежат мне. Моя фамилия ничего не прибавит к вашей рекламе. Мои идеи — вероятно, детский лепет по сравнению с вашими. Вы же на этом бизнесе съели собаку… или волка… или рысь. Для секретарши я стара и слишком долговяза — не умещусь на диване в кабинете…
— Я предлагаю вам партнерство в фирме «Котильон».
Его просвеченная солнцем фигура вдруг материализовалась. Он говорил спокойно и взвешенно.
— Сколько и чего я должна внести?
— Только веру в меня.
Натали увидела близко его глаза и поверила…
Он положил руку на ее плечо. Рука его была тяжелой, мускулистой, но она наслаждалась ее тяжестью.
Сомнения терзали ее. Ведь она не успела ничего рассказать ему о своих идеях, она не внесла аванса, чтобы закрепить их договор. Она рассуждала, как деловая женщина, а он как кто?
Траурный кортеж медленно продвигался к кладбищу.
— Грег, я хочу признаться тебе… Я не жалею о нем. Я ревную. Я перестала верить, что была счастлива последние годы. Как будто я занимала чужое место. Эти газетные заголовки: «Богатейший меховщик застрелен неизвестной красоткой!» Я готова поверить, что была куклой… подставным лицом. Я уже сомневаюсь в своей любви к Уоллесу. Я, может быть, вобью осиновый кол в его могилу…
— Ты была бы спокойнее, если бы его застрелил мужчина?
— Конечно! Я так и сказала полиции. А они тихонько смеются надо мной. Я хочу воскресить его, чтобы он ответил мне на мой вопрос.
