Греческое слово «метанойя» используется, возможно, чаще любого другого в пяти томах «Комментариев» д-ра Николла. В Библии это слово переводится как «раскаяние», но согласно д-ру Николлу это неверно, — его истинное значение «изменение сознания». Прежде чем начать путь к самопознанию, человек должен полностью изменить свой умственный настрой и по отношению к себе, и по отношению к миру, в котором он живет, и к вселенной в целом; и это изменение точки зрения и есть то, что греки называют словом «метанойя». Оно означает полное изменение ориентации по отношению к самому себе и ко всему, что до тех пор составляло интересы, желания, взгляды на будущее и т. д.
В обычном потоке событий люди постоянно изменяют свое сознание, но это имеет совсем не тот смысл, о котором мы говорим. Мы должны начать думать по новому, таким образом, какой до сих пор был нам неизвестен. Мы должны прекратить думать на старый лад и начать использовать наш ум совсем по-другому. Степени этой умственной трансформации отчетливо определены в эзотерической системе. Эта умственная трансформация — необходимая предпосылка для изменения бытия, которое составляет основу самопознания и самое главное для читателя — осознать этот факт. В прошлом он привык читать о тех или иных предметах и добавлять их к уже существующему запасу идей, который с годами постепенно увеличивается и составляет основу знания, предоставляющего собой базис для мыслей и действий.
Мы должны учесть давление подсознания и других иррациональных факторов, которые часто заставляют нас действовать вопреки нашим сознательным желаниям; но обычно постепенно накопленное знание, основанное на обучении, опыте и т. д., — это то, что мы должны признать основным орудием нашего ума. Все, с чем мы приходим в соприкосновение — новая система философии, новая идея, новое переживание, — все это автоматически ведет к накоплению знания, которое снабжает наш ум (или вернее загромождает). Мы не в состоянии воспринять нечто действительно новое, т. к. оно должно быть отсортировано и сделано соответствующим тому, чем наш ум уже обладает. В результате любая значительная «новость» немедленно отфильтровывается и теряется. Этот факт объясняет, почему так мало тех, кто способен извлечь пользу из мыслей и трудов таких людей, как Гурджиев, Успенский, Кришнамурти.
Мысли и идеи этих людей, кажется, не имеют отношения к тому, что уже есть в нашем сознании, и поэтому наше первое побуждение — отказаться от них. Некоторые люди заходят так далеко, что говорят: «Такие высокие мысли совершенно непостижимы». Таким образом, они дают понять, что «высокие мысли» не имеют никакого отношения к их собственному сознанию; они не находят ничего, за что могут ухватиться, ничего, с чем они чувствуют себя хорошо в мире своих мыслей. Вот почему любое новое учение — действительно новое учение — терпит такие затруднения в том, чтобы найти людей, готовых воспринять его; людей, обладающих умственной готовностью принять его как новое, не приспосабливая и не соединяя с тем, что они знали раньше. Все это чрезвычайно трудно, — если не невозможно, — для большинства людей Запада. Их сознание функционирует по определенным шаблонам, и все, что не совпадает с этим шаблоном, не воспринимается ими.
