ЕГО БЛАГОРОДИЮ ГОРНОМУ ИНЖЕНЕРУ
г-ну РАСКОВАЛОВУ ПАВЛУ ПЕТРОВИЧУ»
Павел поднял голову; Халузев смотрел в упор, точно подстерегал каждое движение.
— «Его благородию»?.. Кажется, право на это звание получали кончившие высшее учебное заведение. Отец был уверен, что я стану горным инженером?
— Веры не было, а надежда имелась, — слегка пожав плечами, ответил Халузев. — По надежде и сбылось.
— А если бы я не стал горным инженером?
— Все равно волю Петра Павловича я при случае выполнил бы. Прошу пакет вскрыть.
Перочинным ножом Павел взрезал конверт по верхнему краю, вынул сложенный вчетверо лист тонкой полотняной бумаги, пробежал взглядом по строчкам и почувствовал облегчение: почти ничего о матери.
Снова, уже внимательно, он прочитал краткую завещательную записку:
«Сын мой!
Разыщи г-на Халузева Никомеда Ивановича, проживающего в г. Горнозаводске, по улице Мельковке, в собственном доме, № 53.
Вручи г-ну Халузеву Н. И. завещание и вступи во владение завещанным, если г-н Халузев Н. И. не предъявит встречный документ, лишающий данную запись ее законной силы.
В случае установления деловых отношений с г-ном Халузевым Н. И. соблюдай уважение младшего к старшему, искренне желающему тебе добра.
Надеюсь, что мой подарок будет употреблен тобою с пользой, может быть послужит основанием благополучия как твоего лично, так и твоей матери.
Твой любящий отец
Петр Расковалов».
Ниже имелась приписка:
«Подлинность сей завещательной записи заверяю.
Мещанин г. Горнозаводска Никомед Халузев».
Чувство, уже испытанное Павлом накануне, снова вернулось и властно тронуло сердце. Лицо его затуманилось, рука, державшая завещание, дрогнула; тем неприятнее показался настороженный, почти жадный взгляд Никомеда Ивановича, следившего за каждым движением своего гостя.
— Вам известно содержание письма? — спросил он.
— Как не помнить… Разрешите! — И Никомед Иванович, по-старчески далеко отставив записку, прочитал ее, сложил и, забрав свою жиденькую бородку в горсть, проговорил задумчиво, как бы про себя: — В этом самом покойце было составлено. Сколько лет тому, а вот точно вчера… Бежит, бежит время, нас, маленьких, не спрашивает! — После краткого молчания спросил: — Что же насчет завещанного не любопытствуете?
— Мне ничего не нужно, — вырвалось у Павла.
— Не знаете вы, о чем говорите, потому и не нужно, — движением руки остановил его старик. — Да ведь если вам не нужно, так мне нужно, дорогой Павел Петрович. Прошу понять!
Впоследствии, восстанавливая в памяти всю эту беседу, Павел невольно отдал должное той сдержанности, с которой вел себя Халузев: он сразу установил между собой и Павлом определенное расстояние, как подобало человеку, который выполняет долг, не требуя взамен ничего, и фамильярности меньше всего.
