- Сколько?
- Это как посмотреть… - ухмыльнулся он.
- Сколько? - Я понимала, что он взял меня за глотку.
Он показал мне три растопыренных пальца.
- Рубля? Червонца? Сотни?
- Тысячи, - сказал отец и налил себе третью рюмку.
Уже совершенно не соображая, что сейчас произойдет, я потянулась к бутылке, чтобы засветить ему ею между глаз. Он четко разгадал мое движение и в ужасе отпрянул к стене, закрываясь руками.
Но в это время дверь приоткрылась, и девятилетняя Лариса с маленьким Стасиком на руках сказала:
- Папа, помоги. Там мама по «большому» в туалет хочет. А у меня Стасик. И Димка плачет…
Из меня словно воздух выпустили. Я обессилено плюхнулась на стул. Кося на меня глазом, отец выскочил из-за стола и, жалко улыбаясь, суетливо проговорил:
- Одну секундочку… А то, знаете, она под себя ходит… Потом убирать, белье замачивать. Вы уж извините меня, пожалуйста.
- Ладно, - сказала я и встала из-за стола. - Я привезу вам то, что вы просите. Мне на это нужно несколько дней.
- Хорошо, хорошо… - забормотал отец, и мне показалось, что в эту секунду ему гораздо важнее немедленно бежать к жене, чем получить с меня деньги. - Пройдемте, пожалуйста.
Уже из коридора он прокричал в комнату:
- Люсенька! Секундочку!.. Я только товарища из собеса провожу!
- Где?! Где я ему достану столько денег?! - орала я уже в состоянии истерики Кисуле и Гулливеру.
Десять минут назад я примчалась к ним на «хату», которую они на паях снимали у уехавшего инженеришки.
Девки ходили по квартире немытые, нечесаные после бурной «рабочей» ночи и долгого дневного сна. «Хата» была, как и все «хаты», предназначенные для свиданий проституток с клиентами: отдельная, однокомнатная, почти без мебели, с большой и низкой тахтой, или, как говорят, «станком», журнальным столиком и обшарпанным креслом. Зеркало у тахты, на стене японский календарь с голыми девочками; ванная с облупившимся кафелем и лучшей косметикой мира, около треснувшего унитаза рулон американской розовой «пуховой» бумаги. Загаженная пятиметровая кухня с двухконфорочной плитой вся уставленная бутылками из-под всех возможных и невозможных напитков. Валяются пустые банки из-под пива «севн-ап», «швепса» и «джинджер-эля»…
А в изголовье тахты обязательный двухкассетный «Шарп» с набором самых современных пленок.
- Погоди, не ори, - сказала Кисуля. - Сколько нужно?
- Три! Три штуки он запросил!.. - крикнула я в ярости.
- Мог бы и больше, не ты первая, - тихо сказала Гулливер и показала глазами на Кисулю.
