– Ты ведь помнишь Пэт Добс, Ричард, – проговорила Корделия. Из ее тона следовало, что она то ли относит мужа к разряду безнадежных склеротиков то ли упрекает за недостаточно сердечное отношение к старой доброй знакомой, – но в любом случае ей это крайне прискорбно.
Продолжая двигаться и стоять все с той же неестественностью, Ричард дождался, пока Корделия со своей всегдашней дотошностью наполнит чайник и обдумает, какую именно чашку выбрать для него из единственной имеющейся. Ричард тем временем рассказал, что машину пришлось оставить в мастерской – забарахлило рулевое управление, однако голос его звучал не слишком убедительно. Наконец ему вручили чашку, в которой, на самом донышке, плескалась жидкость цвета очень сухого шерри, – Пэт увидела это, когда он подошел и сел рядом с ней.
Дав ему примерно секунду на то, чтобы устроиться, Корделия сообщила:
– А я, путик, как раз рассказывала Пэт об этой твоей русской.
Тут Пэт поняла, что ее позвали не только и не столько ради доставки скатов из магазина.
– Я не думал, что это может быть интересно вообще кому бы то ни было.
– А вот тут он не прав, правда, милочка? – на этот раз обращаясь к Пэт, которой, по счастью, не пришлось придумывать никакого ответа, поскольку прежде, чем она успела раскрыть рот, Корделия продолжала: – Я имею в виду, просто уморительно, что нам с этой Анной Павловой никак не дают познакомиться; даже, я бы сказала, самую капельку подозрительно.
– Я охотно верю, что по-твоему это, как ты выражаешься, уморительно, – проговорил Ричард ровным голосом, – а может, даже и более того, но мне в любом случае представляется, что такие вещи не пристало обсуждать при посторонних.
– Тебе представляется! Не пристало! При посторонних! Путик, а может, ты немножко слишком все утрируешь?
– Вполне возможно. И тем не менее не стоит, прости за выражение, обсуждать такие вещи в присутствии чужого человека, кто бы это ни был, с какой бы любовью и доверием ты к нему ни относилась. Прости, Пэт, я понимаю, что ты чувствуешь себя лишней при этом разговоре.
Пэт чувствовала себя тут лишней уже довольно давно, фактически с самого прихода, а в последнюю минуту приняла твердое решение уйти, впрочем, все еще недостаточно твердое, чтобы подняться с жуткого, поддельно-георгианского стула, на котором она сидела, Удерживало ее на месте ощущение, что эти двое еще никогда или почти никогда так не говорили друг с дружкой, вот она и медлила, бормоча, что да, уже пора, поглядывала на часы и т. д. Все это, впрочем, не значило, что она станет пересказывать эту сцену Гарри в меньших подробностях, чем обычно.
