— Нет, — отрезал Дом. Он сидел, уперев локти в колени, задрав вверх свое одутловатое в синяках лицо, и глядел на Люка так, будто ночью ничего не случилось.
Люк махнул рукой, словно отгоняя от себя что-то. — Я только что смотрел… — Он прочистил горло. — Его протащили вот здесь. — Люк указал на еле заметную брешь в стене зарослей справа от себя. — Следы обрываются в двадцати футах отсюда. И там еще кровь.
— Ты не оставишь нас здесь. С этого момента мы держимся вместе, — внезапно выпалил Фил, стоявший на краю поляны и вглядывавшийся в сырую тьму.
Люк кивнул. — Конечно. Само собой разумеется.
Дом посмотрел на него. — Ты хоть догадываешься, где мы сейчас находимся, нахер?
— Смутно.
Дом невесело рассмеялся. — Смутно. Смутно. Мало нам этого «смутно»? Кажется, из за этого «смутно» мы сейчас сидим вокруг палатки залитой кровью. Из-за этих «смутных» идей нас скоро всех прикончат.
Фил с шумом вобрал в себя воздух.
Люк изучающе посмотрел на профиль Дома, снова подавляя в себе желание, подобно панике подобравшееся к горлу, просто встать и уйти одному. Ему потребовалась минута, чтобы привести мысли в порядок. — Вернуться по нашим следам назад уже невозможно. Поэтому у нас нет другого выбора, кроме как продолжить идти на юг. Будем надеяться, что сможем выбраться к ближайшей опушке леса. Этого и хотел Хатч.
Фил посмотрел на Дома. — Мы должны идти. Я не останусь здесь ждать помощи.
Люк взглянул на часы. — Сегодня мы должны были добраться до Порьюса. Завтра вечером хотели вернуться в Стокгольм. А на следующее утро уже быть дома. — Глядя на остальных, он почувствовал, что в его голосе появилась нотка надежды. — Когда уже кто-то поймет, что с нами что-то стряслось, и поднимет тревогу? Ваши родные ждут от вас звонка сегодня вечером? Или завтра?
Ни Фил, ни Дом не решались взглянуть ему в глаза. Они оба смотрели себе под ноги, испытывая дискомфорт, не имеющий ничего общего с истощением, холодом, или недосыпом. Словно до них вдруг дошел смысл каких-то печальных известий.
Хатч сказал, что они оба развелись, но Люк хотел знать, что на самом деле это значит. Будут ли они по-прежнему ежедневно контактировать со своими женами из-за детей? Будут ли выполнять свои отеческие обязанности в заранее оговоренное время? Потому что его звонка никто не ждал. Шарлотту он видел лишь пару раз за последний месяц. Его начальник позвонит ему на сотовый, если он не появится на работе в понедельник. Но впереди еще четыре дня. А его отсутствие на работе в течение нескольких дней не заставит его коллег обращаться в полицию. Он был уверен, если не появится на работе в течение недели, его босс просто найдет ему замену. Его родители, возможно, забеспокоятся через пару месяцев молчания. А его лондонские друзья подумают, что он ненадолго залег на дно, но он и представить не мог, что они сделают запрос или предпримут попытку отследить его. В эти дни он часто месяцами не видел никого из них. Все были заняты собой и жили в разных частях города. Просто, если быть честным, он больше ни с кем не был близок. Лучшим вариантом была его соседка по квартире. У них было мало общего, и она жила в квартире всего полгода, но она присматривает за его собакой, пока он в Швеции. Конечно, она первая попытается вычислить, где он. Может быть, через неделю его отсутствия. Но кому она будет звонить? Разве она знает, кому звонить? Она оставит сообщения на его мобильном, а потом, может быть, проверит в его магазине, если она вообще помнит название. И это лишь в том случае, если ей надоест дважды в день выгуливать его собаку.
