Тут на Люка снова нахлынул тот страшный жар, и он бросился, спотыкаясь, за деревья, где Хатч и Фил сдерживали Дома. Он до боли стиснул зубы, но, опасаясь, что вот-вот их сломает, вернул самообладание и разжал челюсть.
— Продолжай, жирный говнюк! — проревел он. Фил и Хатч шарахнулись в сторону. Дом поднял обе руки вверх и закричал, — Отвали!
На этот раз он так быстро ударил между поднятыми ладонями Дома, что тут же почувствовал, как в основании шеи что-то хрустнуло и налилось огнем. Три удара пришлись в лицо Дома, и Люк почувствовал, как под его кулаком нос уходит в сторону и ломается, словно дужка в воскресном жарком. Четвертый и пятый попали в макушку и затылок Дома, когда тот рухнул в подлесок. Он свернулся в клубок и обхватил голову руками. При последнем ударе Люк повредил себе мизинец и костяшку. Он сунул руку подмышку и отошел от Дома.
— Еще одно слово. Еще одно слово… — Он пытался говорить, но у него перехватило дыхание и голос дрожал от волнения.
— Господи Иисусе. Господи Иисусе. Успокойся же. Черт. — говорил скороговоркой Хатч, железными пальцами вцепившись в плечи Люка и уводя его прочь.
— Еще одно слово от него, и я его прикончу. Клянусь.
Они вместе отошли в сторону от остальных. Хатч держал его за локоть. Дом продолжал лежать, свернувшись в клубок. Фил присел рядом и тихо говорил ему что-то, но Люк не слышал, что именно.
— Боже, Люк. Послушай сам себя. Ты разговариваешь, как быдло. Это же не ты. Какого черта?
Люк сел на поваленный ствол, где сидел еще недавно. Руки у него тряслись так сильно, что Хатчу пришлось взять у него пачку и прикурить две сигареты. Для себя и для него.
— Успокойся. Расслабься. Остынь. Мужик, что на тебя нашло?
Люк молчал. Он просто курил быстрыми затяжками, пока его не затошнило. Вместе с мокротой и никотиновой смолой в пустой желудок просочилось столько кортизона и адреналина, что его чуть не вырвало. Он расстегнул куртку до пояса и нагнулся, полной грудью вдыхая холодный влажный воздух. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким истощенным. Его начал колотить озноб.
— Похоже, отпуск подошел к концу, — сказал Хатч после нескольких минут молчания.
Люк расплылся в улыбке, но со стыдом понял, что смеется в полной тишине. Хатч тоже улыбался, только какой-то слабой и вымученной улыбкой. Он покачал головой. — Не знал, что ты такой, шеф. Видит бог, я давно уже хотел накостылять Дому, но такие как мы просто не должны так себя вести. О чем ты думал?
