Музыка и тишина | страница 4
Питер Клэр снимает со спины лютню и прижимает ее к груди. Его ухо (в которое продета изящная драгоценная серьга, когда-то подаренная одной ирландской Графиней) внимательно прислушивается к настраиваемым струнам. Король Кристиан вздыхает; он ждет, когда зазвучит прекрасная мелодия. Он человек грузный. Кажется, любое изменение позы причиняет ему неудобство.
Питер Клэр принимает привычное положение: его туловище слегка наклонено вперед, подбородок опущен, правая рука описывает ласковый полукруг. Только так он может чувствовать, что музыка исходит от него. Он начинает играть. Он слышит чистый звук и понимает, что это и только это имеет значение для Короля Дании.
Когда песнь заканчивается, он бросает взгляд на Короля, но тот не двигается. Его широкие ладони крепко сжимают подлокотники кресла. С левой стороны его темной головы свисает длинная, тонкая косица, сколотая жемчужной булавкой.
— Весной, — неожиданно говорит Кристиан, — в Копенгагене обычно пахло сиренью и липами. Не знаю, куда исчез этот небесный аромат.
На тридцатилетие мне подарили новое Зеркало, которое, как мне думалось, я буду обожать. Мне казалось, я души не буду чаять в моем новом Зеркале. Но в нем есть один дефект, изъян в серебряном покрытии, отчего этот ужасный предмет делает меня слишком полной. Я послала за молотком.
Подарки к моим дням рождения не столь замечательны, как думали те, кто их дарил. Мой бедный старый Господин и Повелитель Король, зная мою слабость к золоту, подарил мне золотую статуэтку себя самого на золотом коне. Конь стоял на дыбах, и его передние копыта зависли в воздухе: и эта нелепая вещица опрокинулась бы, если бы не маленький арлекин, который как бы бежал рядом с конем, а на самом деле поддерживал его.
Я не просила подарить мне еще одно изображение моего стареющего супруга. Я просила золота. И вот теперь мне придется делать вид, будто я обожаю эту статуэтку Короля, держать ее на почетном месте из страха обидеть его, тогда как я предпочла бы отправить ее на королевский монетный двор и выплавить из нее слиток, который я ласкала бы руками и ногами и даже брала бы с собой в постель, чтобы чувствовать настоящее золото у своей щеки или между бедрами.
Этот подарок сопровождался посланием: «Моей дорогой мышке от ее господина, К. IV». Я