Коненков продолжает раздумывать. Что, если, отозвавшись на приглашение профессора В. А. Беклемишева, поехать в Петербург, пройти курс учебы в Академии художеств и, получив Большую золотую медаль, отправиться за казенный счет на два года в благословенную Италию?
Коненков относился к академии «трех знатнейших искусств» почтительно. Он правильно, исторически справедливо оценивал ее заслуги. История академии, рассуждал Коненков, неразрывно связана с историей великого города на Неве. Петербург, чудесно слитый с природой, не был бы так прекрасен, если бы в Северной Пальмире не существовала Академия художеств.
Не одно поколение русских скульпторов и зодчих творило строгий, стройный вид города, воспетого Пушкиным. Из недр академии вышли выдающиеся мастера живописи Александр Иванов, Карл Брюллов, Илья Репин, Михаил Врубель, братья Васнецовы, замечательные скульпторы Федот Шубин, Михаил Козловский, Степан Пименов, Иван Мартос, Василий Демут-Малиновский, Федор Толстой, Борис Орловский, Петр Клодт.
И, наконец, еще одно немаловажное обстоятельство влекло Коненкова в Петербург. В Петербургской академии художеств учились его лучшие друзья — Георгий Ермолаев, в свое время помогавший готовиться к поступлению в Училище живописи, ваяния и зодчества, и Петр Кончаловский. Знакомство с Кончаловским много дало Сергею Коненкову в его общем развитии. Отец будущего знаменитого живописца, литератор и издатель Петр Петрович Кончаловский, в 1891 году предпринял издание Собрания сочинений Лермонтова, а позднее, в 1899 году, — Пушкина с иллюстрациями лучших русских художников. В доме Кончаловских Сергея встречали как родного, дружеское расположение согревало душу в трудные минуты жизни.
Одна из первых портретных работ Коненкова — вырезанная в дереве голова П. П. Кончаловского. В ней любовь, уважение к Петру Петровичу, сочувствие человеку благородному, подвижнику, посвятившему жизнь служению народу, теперь на склоне лет усталому, больному.
Получив в Караковичах письмо от молодого Кончаловского, в котором он снова звал в Петербург, Коненков решился.
Осенью 1899 года он отправился поступать в Академию художеств.
ГЛАВА IV
В ГОРНИЛЕ ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
В Петербурге, в опровержение многочисленных рассказов о постоянно моросящих там дождях, разбрызгивая по фасадам и кровлям мягкий золотистый свет, играло солнце.
Молодого человека с двумя большими чемоданами расторопный извозчик свез на «квартиру», которая представляла собой узкую комнату в два окна в доходном доме на Петроградской стороне. Оставив поклажу, молодой человек отправился побродить по городу и сам не заметил, как оказался у египетских сфинксов на гранитной набережной Невы. Величественный фасад здания академии внушал чувство почтительной гордости.
