В школе он учился посредственно, но всегда получал высшие баллы по «Betragen» — поведению. Он принадлежал к тому типу послушных учеников, на которых молятся учителя, пускай его академическая успеваемость была отнюдь не выдающейся. Он ходил в «Хауптшуле Афритшгассе» четыре года, до четырнадцати лет. В австрийской системе образования «хауптшуле» — смесь начальной и средней школы, его зачисление туда означало, что он не был ни на вершине шкалы успеваемости, ни внизу, всего лишь обыкновенным ребенком в обычной школе.
Но по мере того как он рос, появлялись тревожные признаки — те, на которые специалисты часто обращают внимание, дабы определить, приведет ли простое антиобщественное поведение или непослушание к психопатии. Жестокость по отношению к животным — один из них, поджоги — другой, продолжительное ночное недержание — третий. К двадцати годам он был виновен в первом и страдал третьим.
В тринадцать лет технически одаренный Приклопиль, получавший в школе высокие оценки по металлообработке и естественным наукам, сам сделал пневматическое ружье, из которого стрелял воробьев и голубей в саду за домом. Он палил и по бездомным собакам, кошки же были под запретом. Он уважал их за одиночный и хищнический образ жизни, и часто старался просто подранить птицу, чтобы потом сидеть и с удовольствием поедать испеченный для него матерью пирог, выжидая и наблюдая, как появится кошка, поиграет с раненым созданием и наконец прикончит его.
Соседка, не захотевшая, чтобы называли ее имя, рассказала: «Иногда было слышно, как на него кричит мать — делай уроки, убери в комнате, положи вещи в стиральную машину». Конечно же, в грубости подростков, приводящей к повышению тона в спорах с родителями, нет ничего странного. «Но он в ответ визжал ей, визжал по-настоящему, что он сыт по горло помыканием, что однажды он станет главным и тогда слушать будет она, — добавила соседка. — Это всегда происходило в обед, когда отца не было дома, — думаю, он немного его побаивался. И пару раз я слышала, как они орали, а однажды, когда я проходила мимо по дороге в магазин, услышала, как она велела ему положить „описанное белье“ в стиральную машину, прежде чем он уйдет». Та же соседка продолжала:
Карл волновался о сыне — думаю, он хотел увлечь его футболом, походами, занимался с ним «мужскими» вещами, но его сын был чувствительным и застенчивым. Между Карлом и Вольфгангом возникали трения. Карл пил — у него всегда хватало бесплатных образцов бренди его компании, я часто видела, как он выгружал бутылки из машины, — и это было еще одной «горячей точкой». Вальтрауд была очень воздержанной: только стакан разогретого вина на Рождество. Многие из нас не замечают того, что кроется за внешним фасадом жизни, как мы не замечали тайн, скрывавшихся за стенами его дома. Ведь наверняка таким его сделало что-то в его отношениях с родителями, разве нет?
