Уорт внимательно наблюдал за вдовой. Он догадался, на какой шали покупательница может остановить свой выбор.
Уорт дождался, когда мадам де Ган заскучала, насмотревшись на то, что ей предлагали. Стало ясно, что Мари ей ничего не продаст. Быстро выдвинув ящик, Уорт вытащил из него красивую белоснежную шаль и, смахнув в сторону остальные, разостлал перед мадам де Ган сверкающий шелк.
— Мадам, в театре будет много цветов. Вам не нужно с ними соперничать. Затмите их всех! На вас будет черное бархатное платье и бриллианты. А что может быть более броским, чем утонченный чисто белый цвет?
Мадам де Ган сразу поняла, что он прав.
— Я не уверена, — попыталась она слукавить, не желая сдаваться из принципа.
Уорт повернулся к Мари:
— Позвольте, я накину эту шаль вам на плечи, чтобы мадам де Ган убедилась, как великолепно смотрится шаль. Пройдитесь немного туда и обратно, — велел Уорт. — Пройдитесь, — мягко, но настойчиво повторил он и заметно подтолкнул Мари вперед.
И она вышла. Застенчивость казалась ее личным несчастьем, девушка боялась всеобщего внимания, стеснялась. Но сейчас она грациозно, без всякого самодовольства и жеманства ступала по ковру, величественно держа голову. Шаль была китайская, с шелковой вышивкой, на плечах Мари, на фоне ее черного шелкового платья, она смотрелась великолепно.
Глядя на нее, Уорт в который раз подумал, что никогда еще ни одна женщина не была столь прекрасной моделью. Она прошлась по ковровой дорожке и медленно развернулась, несколько дам подошли поближе. Продавцы вытягивали шеи. Мари, не смея смотреть по сторонам на собравшихся, не отрываясь глядела на Уорта, надеясь, что он остановит ее и прекратит эту муку. Чарльз смело смотрел ей в глаза, и в его взгляде сквозили поощрение, восхищение. Много позже, когда Мари вспоминала эту бесконечную прогулку в сотни миль по ковру под его упорным взглядом, который поддерживал ее, словно держал за руки, она поняла, что именно тогда в ней зародились первые проблески любви к нему. Уорт смотрел на нее как на единственную женщину, достойную носить дивную одежду, которую он мечтал изготовить из знакомых и любимых тканей по своим многочисленным эскизам.
— Еще раз, — попросил Чарльз, когда она подошла ближе. Мари повиновалась, по-прежнему смущаясь, шаль соскользнув с плеча, выглядела еще роскошнее.
Мадам де Ган встала.
— Я беру белую шаль, — надменно произнесла она и добавила: — Пришлите ее в мой номер-люкс в гостинице «Дофин» на улице Риволи не позднее четырех часов.
