Они миновали переднюю, в которой застыли навытяжку лакеи в камзолах, и подошли к длинной лестнице. Поднявшись до верхней площадки мимо гвардейцев в сияющих шлемах, Пьер отдал их приглашения двум капельдинерам.
Войдя в Маршальский зал, Стефани затаила дыхание, не веря своим глазам — столь грандиозное зрелище ей открылось. Казалось, потолок сплошь состоял из хрустальных водопадов, в громадных люстрах сияли тысячи свечей. Все сверкало и мерцало в этом удивительном свете, все гражданские мужчины были в официальном придворном платье, все дамы — в юбках в форме раскрывшегося розового бутона, отчего весь этот зал походил на гигантский живой цветник.
Ее многим представили, и у многих она вызвала живой интерес. Новая симпатичная мордашка всегда становилась предметом обсуждения при дворе, где императрица прочно утвердила культ красоты. Кое-кто из сослуживцев попросил Пьера представить их Стефани, и она светски пококетничала с восхищенными офицерами, упиваясь вновь открытой в себе способностью пленять. Она надеялась, что Пьер обратит на это внимание, и он, наверное, обратил, особенно если учесть, что кое-кто из сослуживцев тайком похлопал его по спине, видимо поздравляя с таким удачным выбором спутницы. Ровно в половине десятого появилась во всем своем блеске императорская чета, тут же ставшая центром всеобщего внимания. Император, с блестящими черными волосами и сверкающими кончиками нафабренных усов, был в алом кителе и белых генеральских брюках; императрица — в платье лазурной тафты под цвет своих глаз, с сапфирами на шее и в волосах, с обнаженными прекрасными плечами, и обмахивалась веером из слоновой кости с темпераментом, какой присущ только испанкам.
Они открыли бал, и, как только все смогли танцевать, Пьер пригласил Стефани. Потом ее не раз перехватывали другие партнеры, но этот танец он обговорил с ней заранее. Они не стали ужинать с остальными гостями: император с императрицей пригласили Пьера и Стефани в числе избранных в другую гостиную. Сначала с ними любезно поболтал их крестный, потом императрица пригласила их посидеть подле нее. А поскольку она была блестящей собеседницей, живой и остроумной, все общество было в ударе. Если б не возможность еще потанцевать с Пьером, Стефани с радостью провела бы здесь весь остаток вечера, но император с императрицей вернулись в зал. Они покинули гостей в полночь. Праздник должен был продолжаться до утра, но Бассано уже собрались уезжать, и расстроенная Стефани должна Пыла ехать с ними. Свое недовольство она открыла только Пьеру, проводившему их до кареты.
