— Шут гороховый. А я, дура старая, уши лопухом развесила — ЦРУ, КГБ… Тебе вольной жизни на старости лет захотелось, вот чего. Помнишь, я говорила тебе: не спеши, Егорка, хомут на шею надевать. Да разве ты меня когда слушался? Вот Ираида пронюхает, где ты, все окна в доме переколотит.
— А откуда она узнает, что дедушка Егор у нас живет? — осведомилась я у бабушки невинным голосом.
— Она же шпионкой работает, — с трудом сдерживаясь от смеха, пояснила Марго. — Да она узнала о том, что дядя Егор к нам приехал еще до того, как он к нам приехал.
— Как это?
— А вот так, внученька. Потому что, как говорится, пути шпионские неисповедимы. Кстати, Варечка, я рассказывал тебе, какой мне приснился сон накануне моего ухода из семьи? — спросил дедушка Егор приглушенным ввиду особой таинственности голосом.
— Не верю я снам, — буркнула бабушка. — Другой раз такое приснится… Если бы я всем снам верила, я бы шагу ступить боялась.
— Всем снам верить и не надо. Нужно верить только тем, какие под самое утро снятся. На днях я прочитал в «Науке и жизни» одну прелюбопытнейшую статейку…
— Ладно, так какой же тебе приснился сон? — не выдержала бабушка.
— Мне снилось, будто мы с тобой дети и мама повела нас на речку купаться. — Выражение лица дедушки стало мечтательным и просветленным. — Денек солнечный, песок блестит так, что глазам больно. Вода в речке спокойная, и тополя прибрежные в ней как в зеркале отражаются.
— В Сухаревке ивы росли. Я сроду там ни одного тополя не видела, — не терпящим возражения тоном заявила бабушка.
— Так я же тебе про свой сон рассказываю. Сам знаю, что в Сухаревке тополя не росли. Еще бы мне этого не знать. — Дедушка Егор изящным движением руки заправил за воротник угол белоснежной льняной салфетки. — Я, Варечка, с разбегу в воду бросился. Прямо как был, в штанах и рубашке, а ты платье сняла, положила на нос лодки. А сандалии на берегу оставила. Потом разбежалась и тоже нырнула.
— Как же я раньше ныряла! Вспомнить страшно. Когда мы с Петечкой только поженились и поехали к его другу в деревню, я, помню, по привычке нырнула с обрыва в пруд и воды полные уши набрала. Если бы не профессор Ванин, упокой, Господь, его душу, наверняка бы на всю жизнь глухой осталась.
— Да, Варечка, да. Так вот, ты нырнула, поплыла под водой, и я тоже решил от тебя не отставать, хотя, как сейчас помню, плавать в ту пору еще не умел. А в нашей речке, как ты помнишь, течение быстрое было: бывало, подхватит, и оглянуться не успеешь, как на глубокое вынесет.
