Она свирепо оглянулась, но никого не увидела, в зале уже не было никого, исчезли и домовые и горгульи, хоть Паля и не представляла, как они смогли незаметно уйти, они же почти каменные и такие тяжелые, что когда ходят, то стоит такой грохот, словно камни бьются о камни.
— Трусы! — крикнула Паля. — Плохие и подлые, рассказали мне все, а сами убежали. А что я теперь буду делать? Она расплакалась.
— Папа, а почему ты мне вчера не сказал? Отец грустно улыбнулся и прижал её к себе.
— Вчера ты была ещё маленькая, — сказал он. — И я не мог тебя оставить одну, чтобы пойти за мамой. А теперь могу, потому что ты уже выросла.
— Ничего, я не выросла, — сказала Паля сквозь слезы. — Я все ещё маленькая. А если злой волшебник тебя заколдует навсегда? Что я буду делать здесь одна? Противный домовой рассказал, хоть его никто и не просил, что злой волшебник тебя сильнее, потому что ты — добрый…
Он же тебя точно убьет или превратит в какую-нибудь букашку! И будешь ты каким-нибудь кузнечиком, и мама тоже. Вам-то будет хорошо с мамой вместе, а я? Я, что, останусь, совсем одна? Отец погладил Палю по голове и тихо сказал.
— Ну, не такой уж он и сильный, он только очень подлый и хитрый.
— А может он уже маму совсем заколдовал? — спросила Паля сквозь слезы. — А ты пойдешь её спасать, а спасать будет некого, ты и сам пропадешь, а я опять останусь одна и тоже умру…
Она заревела в полный голос, а отец молчал и только гладил её по голове. Она долго плакала, пока слезы не кончились, а потом сердито спросила.
— И когда ты, наконец, пойдешь её спасать, а то мне без мамы уже совсем плохо стало? Отец ласково улыбнулся.
— Завтра и пойду после завтрака. А чего теперь ждать? Я же только ждал, пока ты вырастешь. А теперь ждать больше нечего…
Останешься в доме за главную, будешь тут всеми командовать. А я совсем ненадолго, только туда и обратно. Отец вздохнул.
Паля понимала, что он боится за неё, но делать-то нечего, она же действительно выросла, вчера она была младше на целый день, а сегодня старше на день, значит ему надо идти.
Да и кто спасет их маму кроме него? Он же добрый волшебник, это его обязанность всех спасать. Вот был бы он злой, тогда никуда бы не надо было идти, злым волшебникам всегда жить легче…
А доброму волшебнику, хочешь — не хочешь, все равно иди, всех спасай…
— Ты горгулий с собой возьми, — посоветовала она. — Все равно они ничего не делают, только на крыше сидят, а у них и когти и хвост костлявый, вот пусть и воюют. Отец покачал головой.
