Или — «длинноволосые юнцы». Едкая, прилипчивая кличка.
А кого она объединяет?
Лентяя и трудягу, молодого тунеядца и молодого математика, ловкого фарцовщика и умелого токаря, постоянного клиента вытрезвителя и парня, не вылезающего из библиотеки.
Гонение на длинноволосых немногим умнее, чем гонение на курчавых или лысых. Тоска берет, когда подумаешь, что нынче в иной клуб на танцы могли бы не пустить и Николая Алексеевича Добролюбова: и молод был, и длинноволос, и ко всему еще бородат…
Это, конечно, не значит, что все сплошь прически сегодняшних шестнадцатилетних приводят меня в восторг. Бывает, что и не нравятся, даже очень не нравятся. Особенно когда длинные волосы лежат на плечах грязными нечесаными прядями.
Что же делать?
А ничего. Так и будем жить дальше. Пусть каждый обходится собственной сривой.
С тобой, Витя, разногласия посущественней.
То, что ты не хочешь идти в спортсекцию, кружок, театр, консерваторию и еще все такое, — не заслуга, но и не катастрофа. Что тебе неинтересно слушать классическую музыку — тоже пережить можно. Вообще лично меня твои недостатки не беспокоят.
Беспокоят «достоинства».
Беспокоит, что ты лихой шикарный парень, умеющий постоять за себя, беспокоит способ, каким ты это делаешь.
Я знаю о тебе только то, что написал ты сам. Чем занимается ваша компания каждый вечер, не знаю и гадать не хочу. Давай лучше разберем тот единственный случай, о котором ты с таким удовлетворением рассказал.
История эта очень характерна. Именно такие случаи помогают ребятам из уличных компаний поверить в свою храбрость и убедиться в трусости окружающих.
Но эта храбрость, как и эта трусость, — иллюзия, самообман.
Ты пишешь, что «ценителей» было четверо. Вас тоже четверо. В таком случае вы вчетвером нападали на одного.
Ты, естественно, возмутишься — ведь нас было поровну!
К сожалению, хулиганы всегда имеют даже при численном равенстве преимущество: такова уж психология уличной передряги. Они сговорились заранее, они нацелились на драку, короче, они организованы.
Ребята, которых вы «учили джентльменству», могли почти не знать друг друга, и уж, во всяком случае, наверняка любой из них не знал, как быстро сориентируется сосед в критической ситуации. Не знал, кто вы, может, уголовники с ножами в карманах. Не знал, сколько вас: здесь четверо, а в соседнем вагоне, может, еще десяток.
В драке часто решают секунды. И в течение этих решающих секунд любой, оказавший вам сопротивление, был бы один против четверых.
