Хьюланн потянулся к пульту управления. Вагончик снова двинулся вперед, но, столкнувшись с каким-то препятствием, откатился назад, раскачиваясь еще больше. Хьюланн вырубил все системы - и вагончик, прекратив штурмовать препятствие, повис на тросе. Постепенно колебания начали утихать, становясь более безопасными. И только ветер нежно покачивал пчелу.
- Что же нам теперь делать? - спросил потрясенный Хьюланн.
Лео, ослабив руки, посмотрел на поручни, словно ожидая увидеть на том месте, где он держался, какой-то изгиб, затем сжал кулаки, стараясь избавиться от судороги.
- С тросом что-то не в порядке. Мы должны проверить.
- Но как?
Лео внимательно изучал потолок.
- Там какой-то специальный люк.
В задней части салона, по левой стороне, перила вели к вентиляционному люку на потолке.
- Тебе придется это сделать самому, - сказал Лео. - Меня снесет ветром.
Продолговатая голова Хьюланна кивнула в знак согласия Его хвост все еще крепко обвивал левое бедро.
Глава 8
Баналог застыл в массивном зеленом кресле в тускло освещенном кабинете Охотника Доканила. Если бы он был ученым, обладающим знаниями более низкого порядка, чем те, которыми он располагал, он не смог бы противостоять натиску столь изощренного допроса, какой применил Охотник. Он легко бы допустил неточность в деталях, или выдал бы себя тем, что начал заикаться, или на его лице непроизвольно промелькнула бы тень страха. Но травматолог был наоли, обладающим огромными познаниями в области работы мозга, его физического функционирования. Баналогу были известны самые тонкие процессы, протекающие в сверхразуме. Он знал, как управлять своими эмоциями до такой степени, что это было неподвластно ни одному из наоли - кроме Охотника. И врач подавил страх, завуалировал свою ложь, стал настоящим воплощением искренности, честности и профессиональной заинтересованности. Баналог предполагал, что ему удалось обмануть Доканила. Он, конечно, не мог быть полностью уверенным в этом; никто никогда не мог знать наверняка, о чем думает Охотник. Но
Баналогу казалось, что ему удалось убедить Охотника в правдивости своих показаний.
Доканил стоял у единственного в комнате окна. Тяжелые складки бархатных штор янтарного цвета были перевязаны толстым шнурком. За окнами все было серым и унылым в слабом свете раннего утра. Снег продолжал падать. Казалось, Доканил смотрел сквозь снег, сквозь развалины, пытаясь проникнуть взором в какой-то только ему известный уголок во Вселенной.
