В списке осужденных, готовившихся перейти в мир иной, сосед по камере Дэвида Денниса, который за одну ночь убил пятерых. Сначала он изнасиловал, убил и изуродовал мать, потом убил четверых спящих детей и, чтобы довершить свою работу, прирезал собаку. Конечно, он поджег дом. Теперь он просил о снисхождении и даже нашел себе оправдания. Какие оправдания? Подавленный вкус к смерти, неудовлетворенный инстинкт к убийству?
Дэвид Деннис, бедняга, сражался против обвинения в изнасиловании, которое находил возмутительным. Розарио рассказала мне, как он взбунтовался, прочтя судебно-медицинский протокол, в котором утверждалось, что травмы сексуального характера на трупе могли быть причиненными только «силовым проникновением». Дэвид потребовал, чтобы формулировка была аннулирована как необъективная. Эксперт объяснил, что он использовал термин «силовой» в медицинском смысле, что он просто хотел сказать о применении силы, не уточняя, было ли на то согласие жертвы. Адвокат Дэвида не счел нужным продолжать полемику.
А во время процесса эксперт стал подробно описывать вагинальные травмы, утверждая, что они были причинены при «насильственном проникновении». Он не просто не посчитался с возражениями Дэвида, но и ввел в заблуждение присяжных. «Насильственное проникновение» было страшнее, чем «силовое».
Дэвид потребовал провести независимую экспертизу, так как единственным доказательством изнасилования была формулировка официального эксперта. Но судья Эдвард отклонил запрос. Таким образом, присяжные не только поверили в изнасилование, но и наглумились над законом, вынеся приговор на основании единственного судебно-медицинского протокола, который, по мнению Розарио, был сомнительным, так как его составил врач, связанный с должностными лицами Роузбада.
Я восхищалась мужеством Дэвида, который защищал себя один, без средств, с адвокатом, не верившим в его невиновность и требовавшим, чтобы он признал вину: «Надо как можно скорее прекратить этот процесс, пока людей не стало от него тошнить! Никаких деталей, пожалуйста, и ни слова о теле! Вам этого не простят! Давайте признаемся в убийстве и будем отвергать лишь изнасилование, в противном случае вы знаете, что вас ждет».
Когда мы впервые встретились в «Гринливзе», Дэвид показал себя довольно искушенным в судопроизводстве. Он казался расстроенным тем, что я не потрудилась изучить его дело прежде, чем приехать к нему. Он хотел поговорить, но не о дожде и хорошей погоде, не о смертной казни в США, не об условиях заключения — благодатные темы, которые я ему подбрасывала, — а о своем деле и, в первую очередь, о предполагаемом изнасиловании, которое и отправило его в камеру смертников.
