Я ждала, когда мы выедем с территории тюрьмы за пределы досягаемости камер, биноклей и телефонов. После того, как навстречу нам попалось несколько машин, я попросила Филиппа остановиться и высадить меня. Он ответил, что в Вирджинии не высаживают пассажиров вот так, прямо на обочине.
Меня охватила паника. В своем воображении я уже видела, как превращусь в еще одну жертву в истории с Дэвидом Деннисом, как меня силой отвезут в Роузбад, посадят под замок, убьют, утопят в озере и никто обо мне и не вспомнит. Я уже не могла совладать с собой. Мое тело приказывало мне бежать. Я попыталась отстегнуть ремень безопасности и открыть дверь. Если бы не центральный замок, я бы выпрыгнула на ходу. Когда рука Филиппа преградила мне дорогу, мешая тщетным попыткам высвободиться, я закричала. Этот вырывающийся откуда-то изнутри и раздирающий горло крик до сих пор звучит у меня в ушах.
Когда, некоторое время спустя, Филипп остановился у ресторана быстрого питания, я еще дрожала. Наконец у меня появилась возможность бежать, но мои ноги не слушались. Теперь это было не то легкое оцепенение, охватившее меня при въезде в тюрьму и превратившее в образцовую посетительницу. Я шла чисто машинально, словно марионетка, напряженная, скованная страхом, втянув голову в плечи. Сидя за столом напротив Филиппа, я икала от страха.
Филипп говорил. Он говорил, что понимает мое волнение. Что визиты в такие места — ужасная вещь. Что он восхищается мною, ведь я отважилась туда войти. Что ему казалось, будто я лучше подготовлена к тому, что мне предстояло увидеть. Из-за того, как я рассказывала о женщине, любительнице смертных казней, он, как и другие, был уверен, что я кое-что об этом знала, что не была новичком в этой теме. Им не следовало позволять мне ехать туда, во всяком случае, не так быстро, не посвятив меня в курс дела. Судья Эдвард подготовил мне документы. Нужно было почитать их, прежде чем идти на встречу к Дэвиду Деннису, хотя он, Филипп, понимал, что я хотела быть беспристрастной и не иметь предубеждений. Но то, как всё было на самом деле, не имеет ничего общего с услышанным мною от этого дьявола в человеческом обличье, который, как и все извращенцы, был отличным манипулятором.
Он, Филипп, знал эту историю от А до Я. Убийство, расследование, суд, — он все это пропустил через себя, эпизод за эпизодом, он сидел в первых рядах зрителей в Роузбаде, потрясенных этой историей. Он видел Дэвида Денниса, слышал, с каким высокомерием тот отзывался об обществе Роузбада и, хуже того, имел наглость намекать матери Кэндис, что ее дочь далеко не паинька. Он, мол, был не первым ее любовником, до него у нее было много других, а в ту злополучную ночь, возможно, после него еще несколько парней переспали с нею. В виду чего он потребовал дополнительных анализов ДНК, чтобы определить, чья еще сперма могла находиться в ее влагалище.
