Это известие поставило моего начальника в очень неприятное положение. Назавтра во второй половине дня престолонаследник должен был ехать дальше и уже через сутки прибыть в Лиственичное, к единственной пристани, откуда он мог отправиться в путь по Байкалу. Времени в обрез, детальное обследование берега и воды провести не удастся. Задерживать цесаревича в Верхнеудинске дольше, чем предусмотрено расписанием, Корф тоже не мог, это незамедлительно вызвало бы огромную панику в Петербурге и во всей Сибири. Он вызвал меня, чтобы еще раз подробно услышать о моих переговорах с представителями политических и спросить, не создалось ли у меня впечатления, что какие-то хитрые тайные умыслы остались невысказаны.
Я еще раз коротко изложил барону мои беседы с политическими, из которых как будто бы явствовало, что они ручались за безопасность престолонаследника в пределах генерал-губернаторства. Граница меж Амурской областью и Восточной Сибирью проходила по озеру Байкал, и усомниться можно было разве лишь в том, докуда политические распространяли свое ручательство — до водной границы или только до озера. Барон Корф спросил, видел ли я моих политических после переговоров в Сретенске и знаю ли, где они сейчас. На оба вопроса мне пришлось ответить отрицательно.
В итоге барон Корф решил, что я должен без промедления выехать в Лиственичное и на месте определить, какие меры по защите престолонаследника можно принять за столь короткое время. Если я наткнусь на что-либо подозрительное, мне надлежит тотчас информировать его через спешных курьеров. Затем он собственноручно написал приказ всем гражданским и военным инстанциям беспрекословно принимать и исполнять все мои распоряжения. Старый казачий вахмистр был уже послан на почтовую станцию, чтобы подготовить мое курьерское путешествие. Телеграмму для всех станций на линии он решил дать сам: для срочного посланника генерал-губернатора держать на всех станциях самых резвых лошадей. На прощание барон Корф пожал мне руку и отечески перекрестил со словами: «Да поможет вам Бог».
Четверть часа спустя я уже сидел в легком тарантасе, где вахмистр заботливо устроил из мягких кожаных подушек хорошую постель и поставил корзинку с провизией. Такие дальние курьерские рейсы можно выдержать только лежа. В лучшем случае я имел 18 часов форы, если в пути обойдется без задержек. Садясь в тарантас, я сунул в ладонь ямщика золотую монету, отчего моя тройка так резво пустилась вскачь, что всего лишь за час доставила меня до следующей станции, а это двадцать восемь верст. Еще за версту до станции мой возница начал громко кричать: «Курьер! Курьер! Курьер!» — и, когда мы остановились, нас уже ожидала подстава, а через две минуты моя тройка помчалась дальше. На всех прочих ямщиков мой золотой оказывал то же волшебное действие.
