Кэрол недоумевающе моргнула.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ему же пришлось отпереть калитку, чтобы зайти во двор. Раньше ему это как-то не удавалось.
— Ничего ему не пришлось отпирать. Мы наверняка оставили ее открытой.
Пол покачал головой.
— Я точно помню, что она была закрыта, когда мы подъехали.
— Закрыта — возможно, но не заперта. От ветра она раскрылась, и Джаспер без труда проник во двор.
Пол смотрел на рассекаемый дождем туман, уныло зависший в скудном свете уходящих сумерек.
— Наверное, ты права, — не совсем уверенно согласился он. — Мне бы надо пойти и запереть калитку.
— Нет-нет, — быстро запротестовала Кэрол. — Только когда кончится гроза.
— Послушай меня, радость моя, из-за того, что произошло сегодня, я не собираюсь теперь каждый раз во время грозы прыгать в кровать и натягивать на голову одеяло.
— И не надо, — ответила Кэрол. — Но дай же мне немного прийти в себя после того, что произошло сегодня прежде чем ты начнешь выплясывать под дождем, как Джин Келли. У меня еще слишком свежи воспоминания чтобы спокойно смотреть, как ты во время молнии поскачешь через лужайку.
— Это же займет считанные секунды и...
— Скажи уж, что ты просто пытаешься увильнуть от феттучине, — задиристо сказала она, с подозрением глядя на него.
— Да нет, конечно. Как только я закрою калитку и вернусь, я все приготовлю.
— Знаю, знаю, — продолжала она в том же тоне, — ты надеешься, что удар молнии спасет тебя от позора, потому что тебе ни за что не приготовить соуса без комочков.
— Это чудовищный наговор! — притворно возмутился Пол, подхватывая игру. — В этой части Рима я готовлю самый нежный феттучине Альфредо. Нежнее атласных бедер Софии Лорен.
— Я знаю лишь то, что в последний раз это было похоже на овсяную кашу.
— По-моему, до этого ты сравнивала его с матрасом в десятидолларовом мотеле.
— Ты же знаешь, я не люблю однообразия. — Она гордо вскинула голову.
— Уж это-то я хорошо знаю.
— Так ты собираешься готовить феттучине или ты трусливо убежишь и погибнешь от молнии?
— Ты здорово пожалеешь о своих словах, — сказал он.
— Думаю, это будет легче, чем есть твой комковатый феттучине, — с улыбкой парировала Кэрол.
Он расхохотался.
— Ладно, ладно. Твоя взяла. Закрою калитку утром.
Он вернулся к плите, а она — к разделочной доске, на которой резала петрушку и лук для салата.
Пол понимал, что жена, вероятно, была права насчет пришельца. Скорее всего это именно Джаспер: или гонял кошку, или искал, не угостит ли его кто-нибудь его любимым печеньем «Орео». То, что, как ему показалось, видел он — несколько искаженное бледное лицо женщины с отблеском молнии в глазах и ртом, словно перекошенным от ярости или ненависти, — наверняка было светотеневым обманом зрения. И все-таки ему стало как-то не по себе.
