— Ты предлагаешь отметить? — спросила она.
— Я думаю, нам стоит во что-нибудь облачиться, отправиться на кухню и сочинить ранний ужин. Разумеется, если ты голодна.
— Умираю.
— Ты можешь сделать грибной салат, — сказал Пол. — А я займусь своим знаменитым феттучине Альфредо. У нас есть пара бутылок сухого шампанского, которые мы приберегли для особого случая. Мы их откупорим, навалим себе феттучине Альфредо и грибов, вернемся сюда и поужинаем в постели.
— И посмотрим новости по телевизору.
— А потом весь вечер будем читать детективы с боевиками и потягивать шампанское, пока не закроются глаза.
— Как это заманчиво, чудесно, как порочно праздно! — воскликнула Кэрол.
Подавляющее большинство вечеров он проводил, корректируя и редактируя свой роман. И ей редкий вечер удавалось отдохнуть от бумаг и писанины.
Когда они облачились в домашние халаты и шлепанцы, Пол сказал:
— Нам нужно учиться оставлять вечера свободными. Нам придется уделять много времени ребенку. Это наш долг перед ним.
— Или перед ней.
— Или перед ними, — добавил Пол.
Ее глаза заблестели.
— Ты думаешь, нам разрешат усыновить больше одного?
— Конечно, как только мы докажем, что успешно справляемся с одним. В конце концов, — насмешливо проговорил он, — разве не я спас жизнь старику О'Брайену?
По дороге на кухню, остановившись посередине лестницы, она повернулась и обняла его.
— У нас будет настоящая семья.
— Похоже на то.
— Ах, Пол, я не помню, чтобы я когда-нибудь была так счастлива. Ну скажи, что это чувство останется у меня навсегда.
Он обнял ее в ответ, и ему было приятно держать ее в своих объятиях. В конечном итоге чувство нежной любви было лучше секса; чувствовать себя нужным и любимым лучше, чем заниматься любовью.
— Скажи мне, что все будет хорошо, — попросила Кэрол.
— Все будет хорошо, и это чувство останется у тебя навсегда, и мне очень приятно, что ты так счастлива. Вот. Ты это хотела услышать?
Она поцеловала его в подбородок и в уголки рта, а он чмокнул ее в нос.
— А теперь, — сказал Пол, — позволь мне заняться феттучине, пока я не проглотил свой язык.
— Очень романтично.
— Даже романтикам знакомо чувство голода.
Спустившись вниз по лестнице, они вздрогнули от неожиданно громкого постукивания. Оно было постоянным, но аритмичным: «Тук, тук, тук-тук-тук, тук-тук...»
— Что еще за чертовщина? — спросила Кэрол.
— Это раздается снаружи... где-то над нами.
Они стояли на нижней ступеньке, задрав головы и глядя на второй этаж.
