— Раньше этот город был весьма преуспевающим, поэтому неудивительно, что сюда нередко приезжали активные вампиры. Таким и был мой создатель. Активом. Он занимался разработками заменителя человеческой крови. Тогда этот вид научной деятельности только-только начинал развиваться, поэтому они искали среди людей молодые таланты. Ведь более взрослые не подходили нам.
— Подожди, как не подходили? — по моему лицу пробежала тень. Кажется, я читала об этом в книгах, но в памяти не отложилось, что заставило меня немного занервничать.
— Человек старше тридцати-тридцати пяти лет не может стать вампиром. Организм становится непригодным для обитания паразита. Давай я тебе объясню, в чем дело, — девушка сделала очередной глоток кофе и продолжила. — Человеческое тело растёт и видоизменяется примерно до двадцати-двадцати пяти лет. Его формирование неустойчивое, человек способен за год подрасти на десять сантиметров, а уж что творится с нервной системой в этот период, гормоны бушуют, эмоции зашкаливают! Прыщи, чёрные точки, юношеская угловатость… после двадцати пяти лет есть ещё некоторое время, прежде чем процесс обратиться вспять и человек начнёт стареть. Это и есть самая главная причина! Как ты уже, наверное, заметила, — на этом месте Фрида негромко засмеялась, — паразит изменил твоё тело. Подогнал его под определённый стандарт красоты, из-за чего мы кажемся сёстрами. Так вот, чтобы проделывать такие изменения, паразиту нужен податливый материал, тот, который сам находится в процессе изменения. Поэтому самый оптимальный возраст для обращения — это восемнадцать-двадцать лет. Тут кстати действует и нижний барьер. Невозможно обратить ребёнка в вампира. Процесс приведёт к смерти. И это будет очень мучительная смерть.
— Почему? Ведь по твоим словам, паразиту нужен организм, находящийся в процессе изменения. А ведь именно дети быстро изменяются, — на моём лице отразилось недоумение.
— Вот именно. Дети быстро изменяются. Однажды, на операционном столе, я видела, как это происходит с ребёнком. Процесс пошёл очень быстро. Очень-очень быстро. Его ломало, выворачивало. Оно пыталось стать больше, выше, это было просто омерзительно. А самое страшное было то, что ребёнок не потерял сознания, как это происходило со всеми нами. И мальчик кричал, страшно кричал. Постепенно его голос превращался в рык новорожденного зверя. Наконец, процесс закончился. И ребёнок умер. Организм был слишком маленьким, он просто не выдержал всех изменений, которые были заложены в программу паразита. Я никогда не забуду того, что увидела на том столе, — она прерывисто дышала, её пальцы судорожно шарили по сидению скамейки в поисках сигарет. Я подобрала пачку, достала пару сигарет и протянула одну из них девушке. Сделав глубокую затяжку, она закашлялась и тут же сделала ещё одну.
