— Допрашивать Андрея! — продолжала возмущаться Лина. — Уму непостижимо! И что он может знать, если они с Алисой давным-давно расстались!
— Мало ли, — пожал плечами Вадим, устраиваясь на тонконогом стуле. — Почем ты знаешь, какие у них были отношения!
— Да никаких отношений, — отмахнулась Лина. — У них с Алисой не было ничего общего.
— Ну… Наверняка что-то было, — не согласился Вадим. — Но это все так или иначе выяснится. Так что, Лина, родная моя, побереги здоровье и не нервничай так.
А Наташа неожиданно спохватилась: «Кто же убит? Уж не та ли это Алиса, которая приходила вечером в гостиничный номер? Брюнетка с продолговатыми глазами? Помнится, она угрожала Покровскому. Говорила что-то вроде того, что все ей расскажет. Интересно, что — все и кому — ей? Она называла Андрея Покровского Дюшенька. Идиотское прозвище! А он кричал после ее ухода: „Сволочь! Гадина! Мерзавка!“ Вот тебе и раз».
Что, если Алиса действительно решила рассказать неведомой ей — все! Или ехала к Покровскому, чтобы снова ему угрожать? А он перехватил ее по дороге и…
— Каким образом Алису убили? — словно подслушав Наташины мысли, спросила Лина.
— Нам ничего не сказали, — растерянно ответила Марина. — Наверное, скажут папе. Или дядя Стас все узнает.
Эконом принес из кухни пепельницу, и Лина приняла ее, горестно воскликнув:
— Боже мой, Генрих, как я переживаю!
— Ничего-ничего, душенька, все обойдется, — растерянно ответил эконом.
Видно, они с Линой были хорошими друзьями, потому что смотрели друг на друга с пониманием и сочувствием.
— Стас за всем проследит, — подал голос Вадим и закинул левую ногу на правую. — Как удачно он подвернулся. Смотри: приехал именно сегодня. Андрюшке просто повезло.
— А вдруг его не пустят? — испуганно спросила Марина. — К папе?
— Как это не пустят?! — возмутилась Лина. — Он ведь адвокат.
— Ты не в Париже, моя дорогая, — напомнил ей муж. — У нас что хочешь могут вытворить. Но — будем надеяться на лучшее.
Через некоторое время Генрих позвал всех пить кофе.
— Так время быстрей пройдет, — пояснил он.
Наташа несколько раз порывалась оставить родственников одних, но потом передумала. Что она будет делать в своей комнате? Фронт работ ей еще не определили, смотреть телевизор неудобно — в такой-то момент, а книг у нее с собой нет. Поэтому она отправилась вместе со всеми в столовую и чинно уселась на стул.
К кофе Генрих подал коньяк, и Наташа через некоторое время должна была признаться себе, что именно этот вид спиртного действует на нее быстро и сокрушительно. Когда Лина на секунду замолчала, делая затяжку, Наташа поставила чашку на блюдце и неожиданно для себя спросила:
