Шаги тем временем неотвратимо приближались, бежать было некуда, и Наташа с расширенными глазами осталась стоять возле костяных пирамид. Через секунду на пороге появился мужчина слегка за пятьдесят с узким печальным лицом, выпирающими скулами и глазами, полными художественной скорби. Его длинные темные волосы были расчесаны на прямой пробор и уныло падали на плечи. В руках он держал мокрые тапки.
— А! — воскликнул он, уставившись на Наташу. — Так это ваша обувь!
— Моя, — мяукнула она.
— Я Бубрик, — сообщил он. — Можете звать меня Аркадием.
— А я — Наталья. Постучалась к дам, чтобы позвонить по телефону, но вы не отзывались, и я прошла в комнату…
— Очень хорошо, что вы зашли! — хозяин дома улыбнулся, показав плотно посаженные, как у бобра, зубы, и от этой улыбки сердце Наташи затрепетало шелковым платочком на ветру.
— Я, видите ли, свалилась в овраг, — поспешно заговорила она, изо всех сил стараясь взять себя в руки и не завизжать от страха. — Зацепилась за корень и упала, потеряла сумку и еще платье порвала…
— У вас все косточки целы? — с живым интересом поинтересовался Бубрик и весь подался вперед, будто от ее ответа многое зависело.
«Отчего его так волнуют мои косточки?» — испугалась Наташа и тоненько хихикнула:
— Мои-то целы. А у вас тут прямо палеонтологический музей!
— Видите ли, кости мне нужны, как воздух, — совершенно серьезно пояснил Бубрик. — Для удовлетворения эстетического чувства. Приходится съедать их обладателей. Искусство, как говорится, требует жертв.
Наташа тяжело сглотнула. На что это, интересно, он намекает?
— Знаете, вы выглядите весьма.., живописно, — сообщил Бубрик и посмотрел на Наташины голые ноги.
Пес Азор очень аккуратно оторвал подол от ее мешковатого сарафана, и Наташа совершенно неожиданно оказалась в мини-платье. Нервно пошевелив пальцами на ногах, она клацнула зубами и выдавила из себя:
— Мне бы позвонить…
— Телефон не работает, — ответил Бубрик, глядя ей в глаза. — Гроза, что вы хотите?
— Я ничего не хочу, — пробормотала Наташа. — А что это у вас тут такое.., скорбное? — Она махнула рукой в сторону газет с разложенными на них костями.
— Не обращайте внимания, — неопределенно ответил Бубрик. — И не спрашивайте. Это очень личное.
«Еще бы! — подумала Наташа. — Если он выслеживает блондинок, убивает их и хранит косточки, как память, интересоваться подробностями бессмысленно».
— Скажите, а поблизости живет еще кто-нибудь? — спросила она громко и вроде бы смело, но дрожащий голос выдал ее истинные чувства.
