— Нам туда!
— Так вагоны стоят!
— Ничего, мы пройдем.
Им повезло, двери состава были открыты на обе стороны, перебрались они легко, а, перепрыгнув через десяток стальных рельсов, оказались на пыльной серо-зеленой траве с черными разводами тепловозной смазки, потом, пройдя еще немного, оказались в лесу.
Он был редким, деревья росли скорее для того, чтобы своим существованием подтвердить, что это лес — куда ни падал взгляд, везде виднелись поляны покрытые невысокой травкой с кое-где вкрапленными в них кустиками земляники с еще зелеными едва завязавшимися ягодками.
Лес быстро закончился, и они, спустившись по песчаному косогору, снова оказались на железнодорожных рельсах, правда, путь здесь был всего один и шел он по глубокому песчаному оврагу, а наверху прямо над ними раскачивались высокие корабельные сосны. А еще выше плескалось глубокое синее небо с редкими размытыми клочьями ослепительно-белых облаков.
Все здесь было не так, как в городе, у Кости даже закружилась голова от воздуха, настоянного на лесных травах, хвойных иголках и дегтя, которым были пропитаны шпалы.
Стояла странная какая-то пугливая тишина, звуки исчезали в ней, создавая какой-то особый коктейль из криков птиц, шелеста сосен, стрекотанья кузнечиков, потрескивания веток и многого другого, что невозможно разобрать.
От этих невероятных ощущений у Костика даже волосы на руках встали дыбом, потом неуверенно улеглись, чтобы при каждом новом птичьем крике или порыве ветра снова испуганно вскакивать.
Панька и девушки ушли вперед, пока он стоял и разглядывал это нечто невероятное, ни на что не похожее и ни разу не виденное. Только когда они позвали его, отойдя уже довольно далеко, медленно зашагал вперед, испытывая странные ощущения внутри.
Было жарко — Костя взглянул на часы — три часа дня.
Здесь прочно укоренилось лето, не то что в городе, там оно было другим, возможно просто потому что там не было такого открытого неба и яркого зависшего посередине выцветшего голубого необъятного пространства желтого выцветшего солнца.
Он поправил рюкзак и медленно зашаг вперед, чувствуя себя одиноким и в то же время погруженным во что-то вне себя, ни о чем не думал, просто сознание растворилось в лежащей вокруг него бесконечности. Ему было хорошо так, как никогда раньше, это его даже немножко пугало, он вздыхал и недоуменно оглядывался, хоть и знал, что сзади никого нет.
Все пришло в норму, когда Ирина отстала от Пашки с Настей и пошла рядом, поглядывая на него настороженно и задумчиво, словно ожидая от него каких-то слов…
