— Брось дрова ломать, понял! — крикнул Николай Медведю, который выламывал громадный сук. — Я сыщика раскачаю и к тебе подтолкну. Раз-два, взяли, раз-два, взяли, раз-два…
— Н-на! — раздался сверху злорадный возглас, и что-то просвистело мимо Воробья.
Внизу раздался жуткий волчий вой. Это не своим голосом взвыл Козел, которому пуля, выпущенная Крысом из рогатки, угодила в спину.
Тимофей ринулся под дерево.
Иван Иванович ударил в набат и объявил:
— Воздушная тревога! Всем в укрытие!
Население перешло под густую крону тополя. Только активный общественник бесстрашно остался на прежнем месте, чтобы наблюдать развитие военных действий.
Над краем корзины свесилась морда Крыса, который снова заряжал рогатку.
— Ах ты ж, кр-рыса ты летучая! — воскликнул пылкий Николай, бросаясь вверх.
Крыс успел выстрелить. Кувыркаясь, Николай полетел вниз. Плавной спиралью опустилось мимо Шарика серое перышко…
Снизу донеслось стоголосое «ах»…
Плохо пришлось бы храброму Воробью, если бы не Иван Иванович. Только он мог совершить такое.
Мог бы, конечно, кое-что предпринять артист Попугай-Амазонский. Он мог бы стрелой взмыть в воздух навстречу Николаю и задержать его падение. Но артист не сделал этого, так как со страху забыл, что у него есть крылья.
Зачем, зачем некоторым даны крылья? Непонятно…
А Иван Иванович поступил просто и гениально.
Он подсунул под Николая диван, выставленный Козлом для выколачивания!
И когда Шарик посмотрел вниз, Николай, охромевший, если можно так сказать, на одно крыло, ругался, лежа на диване.
…Что-то больно кольнуло сыщика в бок. Это Медведь пытался подцепить Шарика здоровенным суком.
Шарик вцепился зубами в деревяшку, и слесарь, затаив дыхание, чтобы не потерять равновесия, потянул Шарика к себе. Ветвь под Медведем, согнутая в дугу, мелко дрожала, готовая каждую секунду обломиться или вывернуться из-под ног. Это было так похоже на смертельный цирковой номер, что Лев Заяц по привычке рассыпал длинную зловещую барабанную дробь.
Иван Иванович на всякий случай подтащил диван.
— Опять мой диван хватают! — всполошился Козел. — Свой выносите и подставляйте! Это вам не сетка, это диван, совсем новый, не видите, что ли?
В это время подлая Нюрка, татуированная Муха, ринулась в пике из корзины аэростата. Нюрка вжикнула в ухо Феди и заметалась там, как в гулкой раковине, панически вопя:
— Упад ежжжжжж!
Медведь дернул ухом и едва не потерял равновесие. Однако палку, за которую держался Шарик, не отпустил.
