В польской секции численность редакторов и старших редакторов колебалась в пределах тридцати человек. Некоторые из них были настолько бесцветны, что я не смог бы их более подробно охарактеризовать, хотя всех часто, а многих даже ежедневно встречал в кафетерии. Вот один из них — Тадеуш Подгурский, которого называли Мельница или Блинчик. Единственная тема, к которой он постоянно возвращался, — это его аферы в годы оккупации, когда он проживал на Повисле. На работу в «Свободной Европе» его направила эмигрантская Польская социалистическая партия (ППС), когда умер Яцек Сняды и в польской секции стало не хватать специалистов по «рабочей» тематике. Тексты передач Подгурского — предмет постоянных шуток в кафетерии. Благодаря им и родилось прозвище Мельница, ибо он мелет подряд все, что рождает его скудное воображение и во что он сам не верит. Много говорит о роли профсоюзов и рабочем самоуправлении, но я уже писал, как он держал себя, будучи заместителем председателя «профбюро» в деле Януша Корызмы.
Вновь вспоминаю об этом, ибо Подгурского знают как человека, который ничего не делает даром. Его считали одним из рьяных доносчиков. С этой точки зрения с ним могут соревноваться только Люциан Пежановский и Альфред Знамеровский. Новак заплатил Подгурскому за оказываемые услуги квартирой, чему не завидует никто, за исключением, возможно, Пежановского — новоиспеченного сотрудника в реорганизованном коллективе польской секции.
Пежановский — это фигура, вызывающая чувство жалости и отвращения. Мечковская-Стыпулковская, о которой я скажу ниже, называла его, и пожалуй метко, толстой крысой. У других он заслужил прозвище Зельц, красочно отражающее особенности его фигуры. Несмотря на тучность, Пежановский еще довольно подвижен и старается понравиться каждому, в ком нуждается, но многих, кто встанет ему поперек дороги, он готов буквально съесть. В жадности к деньгам не знает меры. В польской секции, пожалуй, нет никого, кто не одолжил бы ему денег — заведомо безвозвратно, поскольку Зельц удивительно быстро забывает о своих долгах. Дело дошло даже до того, что, когда сотрудники договариваются заскочить в ресторан и вблизи появляется Пежановский, они тут же замолкают или меняют тему разговора. Ибо случалось, что Пежановский «случайно» появлялся у столика сослуживцев, заказывал напитки и закуски, а в критический для него момент, когда официант подходил со счетом, обращался в бегство или, предусмотрительно схваченный за пиджак, садился опять на стул и демонстрировал отчаяние. У него обычно или не хватало денег, или вообще не было с собой кошелька. За него платили, и этим все заканчивалось. Пежановский потом, как огня, избегал одураченных сослуживцев, пытался их убедить, что заплатил свою долю, а припертый к стене, он мог кричать, что вообще ни в каком ужине не участвовал и просто стал жертвой мошенников, пытающихся выманить у него несколько сот марок. Так когда-то он поступил с Божековским.
