– Но Николов свои преступления здесь совершал, – возразил Олег Николаевич. – В Иркутске, Новосибирске, Омске. Так что местная прокуратура должна…
– Ты мне лекции тут не читай! – рявкнул в телефон заместитель начальника управления. – Я сам знаю, кто что должен. Ты мне материалы вези, а что с ними делать – не твоя забота! Теперь все понял, Ермолаев?
– Так точно, товарищ полковник, – отчеканил следователь.
– Вот так! Давай дуй в аэропорт, бери билет на первый самолет, и чтобы завтра утром ты был у меня в кабинете! Живо, живо! Нечего там в Омске задницу просиживать!
И на этой важной сентенции телефон замолчал: Кирилл Белик высказал подчиненному все, что хотел.
Следователь Ермолаев несколько секунд смотрел на потемневший экран телефона. У него было сильнейшее желание швырнуть проклятое средство связи в стену – чтобы вдребезги разбилось. Но он понимал, что телефон ни в чем не виноват. Поэтому Олег Николаевич спрятал его в футляр на поясе, после чего вновь открыл сейф и достал «дело Николова». «Здоровенная папка какая, – рассеянно подумал он. – Пожалуй, в портфель не поместится. Надо бы сумку какую-нибудь принести или сетку… Сейчас позвоню в аэропорт, закажу билет и пойду к коллегам – может, у кого найдется большой пакет…»
Он сел за стол, положил папку рядом, открыл телефонный справочник и нашел в нем номер касс аэровокзала. Оставалось только позвонить. Однако следователь медлил. Несколько раз он снимал с рычага трубку городского телефона – и снова клал ее обратно. Что-то в нем мешало ему совершить такое простое действие. И он знал, что: ясное ощущение происходящей несправедливости. Он уже понимал, что заместитель начальника управления затребовал готовое к суду дело не для того, чтобы его проверить, а потом дать ему законный ход. Весь полученный за годы работы опыт, а также следовательская интуиция говорили Ермолаеву, что никакой передачи дела в суд не будет. Кто-то в министерстве решил его закрыть. Рвать на мелкие части, как постановление о задержании Николова, не будут – вдруг какие-то материалы, собранные Ермолаевым, позже пригодятся. Но и судить мошенника тоже не будут. Кто-то – знать бы, кто! – решил взять его под свое покровительство. И теперь он будет безнаказанно, ничего не опасаясь, дурить беззащитных людей, вымогать у доверчивых учителей, врачей, пенсионеров последние деньги, собранные по крохам… И он, Ермолаев, ничем не сможет ему помешать.
Эта мысль была совершенно невыносима! Ермолаев вскочил и заходил по кабинету. Что же делать? Не выполнить распоряжение Белика нельзя – это будет грубое служебное нарушение. За такое следует выговор. А если он и завтра откажется вылететь в Москву и передать дело, его могут отстранить от работы и даже объявить неполное служебное соответствие. Так и работы недолго лишиться. А лишаться своей работы следователь Ермолаев никак не хотел: в ней был весь смысл его жизни. Как же быть? Как можно обойти распоряжение начальника?
