— Знаешь, Глаш, я своего предложения не снимаю, — сказал он, приблизив к ее лицу свое собственное — с глубокими карими глазами. — Как только у тебя будет настроение, сходим куда-нибудь.
Он даже не спрашивал, а констатировал факт.
— Хорошо, — просипела та, только чтобы от него отвязаться.
У нее возникло желание завернуться во что-нибудь большое и темное и полежать в углу. Однако она слышала, как Кайгородцев топочет в своем кабинете и на повышенных тонах разговаривает по телефону. Еще минута — и он вылетит в приемную за своей папкой. Чтобы предотвратить очередной вопль, надо было упредить его появление. Глаша, постанывая, поднялась на ноги.
— Глаш, я там твои шмотки слегка перекопал, — сообщил Бабушкин, пробегая по приемной. — Мне жутко некогда. Кстати, зайди ко мне, как освободишься, я дам тебе кое-что для приема внутрь.
Глаша отдала папки Кайгородцеву и поплелась к Леве. Тот сноровисто налил ей в
Мензурку неопознанную жидкость.
— Выпей, не нюхая и не ахая, — потребовал он.
Глаша выпила и уже через полчаса почувствовала себя человеком.
— Лева, иди сюда! — попросила она, когда окончательно пришла в себя.
— Ну? — Бабушкин возник на пороге, засунув руки в карманы халата.
— Лева, я тебя люблю.
— Глашенька, у тебя была слишком бурная ночь! — пробасила из-за своего стола Раиса Тимуровна. — Оставь Льва Евгеньевича в покое.
— Лева, ты лучший человек из всех, кого я знаю! — продолжала настаивать Глаша, преисполненная чувства благодарности. — Мне даже головой трясти не больно.
Бабушкин широко улыбнулся и, потрепав ее по щеке, нырнул к себе. Обернувшись, Глаша увидела, что прямо позади нее, словно башенный кран, возвышается Подвойская.
— Девочка моя, — ласково сказала та, беря Глашу под локоть. — Лев Евгеньевич, конечно, хороший человек, но это вовсе не то, что тебе нужно.
— Почему? — усмехнулась Глаша, решив немного попугать Раису Тимуровну.
— У него очень злая жена.
— Что вы говорите?
— Да, Глашечка. Даже если тебе удастся, — Раиса Тимуровна приглушила голос и немного помычала, подбирая слово, — м-м-м.., окрутить, — нашла она это слово, — Льва Евгеньевича, его жена тебя тотчас же вычислит и устроит Армагеддон. Поскольку ты будешь выступать на стороне зла, она победит.
— Вы так говорите, Раиса Тимуровна, как будто бы уже прошли через все это, — подколола ее Глаша.
— Ой, что ты, Глашечка! — зарделась та. — Я старше Льва Евгеньевича на.., не знаю, сколько лет!
— Что и говорить, — со знанием дела заявила Глаша. — Разница в возрасте — это непреодолимое препятствие!
