— Бегу за твоей пациенткой? — изумилась Глаша, но Раиса Тимуровна тут же напомнила:
— Тебя интересовала Аня Волович, помнишь? А я тебе сказала, что эта мадам имела с ней в понедельник длительную беседу.
— Точно! Я тоже вспомнила! Видишь, Лева, опять совпадение. Ты сгорел на совпадениях.
— Я не сгорел! — с неожиданной злостью огрызнулся тот. — И не собираюсь официально каяться.
— Я догадываюсь.
Он встал, прищурившись, поглядел на Глашу и сказал:
— Извиняться было бы глупо, но мне действительно жаль. Я к тебе всегда хорошо относился.
— Я к тебе тоже, — ответила та.
Едва Лева вышел, Стрельников поднялся и пошел следом.
— Боже мой! — воскликнула Раиса Тимуровна. — Последний день Помпеи! Все рухнуло, как старая собачья будка! Никогда, никогда я не смогу забыть того, что случилось!
Никто не успел поддакнуть, как с улицы вошел человек, опирающийся на массивную трость. Глаша не сразу его узнала — в одежде, — а когда узнала, просто потеряла дар речи.
— Здравствуйте! — важно сказал вновь прибывший. — Моя фамилия Дукельский.
Где у вас тут руководство? — И он насмешливо посмотрел на Глашу.
Люся нервно хихикнула, а Саша Ашмаров, растягивая слова, сказал:
— А зачем вам руководство? Руководство в нашем профилактическом центре уже ничего не решает.
— В каком смысле? — опешил тот.
— В том смысле, что все ключевые решения принимает трудовой коллектив. На общем собрании. Как раз сейчас у нас идет такое собрание. Вы можете высказаться.
— Кх-м, — откашлялся Дукельский. — Ваша сотрудница, которую вы все сейчас имеете возможность лицезреть, — он рукой показал на Глашу, — ввела меня в заблуждение и путем массирования спины повредила несколько позвонков. Теперь мне необходимы средства на лечение. И я требую, чтобы ваш центр эти средства мне предоставил.
— В общем, ничего нового, — пробормотал Ашмаров. — А я-то думал!
— А что вы думали?
— Я думал, что вы возьмете свою жалобу назад.
— Ни за что!
— Что ж, тогда придется вас того.., ликвидировать.
Глаша опустила глаза, чтобы не рассмеяться, Люся фыркнула, медсестры начали покашливать в кулачки, а Раиса Тимуровна откинулась на спинку своего стула и сложила руки на груди.
— Не понял! — пробормотал Дукельский.
— А чего тут понимать? Трудовой коллектив посовещался и решил, что не позволит какому-то прохиндею — то есть вам — марать лицо профилактического центра. И хотя у нас есть свидетели, которые могут показать, что после пресловутого массажа на пляже вы играли в волейбол и весело плескались в пруду, до суда мы решили дело не доводить. Зачем? Суд есть суд. Это время, это моральные издержки. Так что мы решили вас, Дукельский, списать со счетов.
