Белые спинки и лапки ящериц на потолке постепенно успокоили возбуждение Кёго.
— Он был прав, я японец, — в полубреду пробормотал он. Определённо он был японец, но другой японец, который ненавидел методы своего мучителя.
Прошло более месяца, прежде чем температура нормализовалась. Он был достаточно здоров для прогулок и радовался дневной тишине Хелен-стрит, спокойной, элегантной и чистой, вдоль которой простирались белые стены особняков с покрытыми лаком воротами и свисающими с них белыми цветами олеандр и ползучим кустарникам. Он пересёк реку Малакку и стал подниматься на холм к развалинам храма, но вспомнил, что до недавнего времени здесь были японские оккупационные учреждения, и у него пропало желание идти дальше.
Японцы исчезли из Малакки. От них не осталось и следа. На их место понемногу начали возвращаться англичане. Однако Кёго ограничил свои прогулки китайскими кварталами, так было безопасней.
Однажды вечером, купив билет, он посетил парк развлечений и был поражён присутствием там китайцев из хороших семей, которые никогда здесь не появлялись во время войны, а сейчас наслаждались вечерней прохладой вместе с жёнами и детьми, гуляя по аллеям или сидя на длинных скамейках открытого театра. Припрятанные во время войны предметы роскоши красовались на витринах ярко освещённых магазинов. Действительно, наступил мир. Некоторые прохожие бросали подозрительные взгляды на Кёго, но никто не остановил его. Китайская дама, которую Кёго знал только внешне, следила за детьми, катающимися на карусели. Увидев его, она перестала махать веером и поклонилась в знак приветствия. Она была одета в лёгкое льняное платье с голыми руками. В Европе Кёго привык к более глубокому одиночеству, а Малакка ему всё же не была чужой.
Он остановился у игрового павильона и увидел молодого человека, который приходил выполнять разные работы в усадьбе Е, полностью погруженного в игру. Каждый из игроков имел перед собой деревянную доску, грубо разлинованную под шахматную, с нарисованными номерами на каждом квадрате. Стоящий в середине человек встряхивал деревянный ящик, подобный тем, которые используют в храмах для предсказания судьбы, и громко зачитывал номер на выпавшем листочке. Стоящие перед игроками девушки клали орешки на квадраты, номера которых были названы. Выигрывал тот, чья доска была полностью заполнена, и он получал все деньги, которые были поставлены на кон. Игроки спокойно сидели рядом друг с другом и сосредоточенно смотрели на доску. В задачу девушек, которые расставляли орешки, также входило следить, чтобы все играли честно. Все квадраты на доске заполнялись очень медленно, и у игроков не было никакой возможности сделать свой выбор. Это была чисто пассивная игра на везение.
