Посетитель, не дожидаясь пока надзиратель откроет до конца дверь, закричал:
— Сэнсэй! Это я, Е. Я приехал за вами.
— О, господин Е, — раздался тихий голос изнутри.
Когда дверь открылась, Е увидел длинную узкую одиночную камеру с небольшим вентиляционным окошечком в дальней стене, через которое виднелся кусочек неба. Кёго встал с деревянной скамейки у стены и направился навстречу своему молодому другу.
— Вы свободны, — закричал Е, — и можете покинуть это место.
Однако Е не решился зайти в камеру и протянул свою руку из коридора.
— Что ж, значит, война закончилась, — сказал Мория.
— Да, войне всюду конец!
— И вы, китаец, любезно приехали за мной. А мои соотечественники, жандармы, кажется, обо мне и забыли.
Молодой Е проявил большое внимание и захватил с собой для Мория лёгкий китайский халат, чтобы не привлекать к нему взоры посторонних на улице. Когда машина достигла центра города, Мория заметил, что наряду с китайскими на магазинах развиваются также английские флаги, а в остальном Малакка выглядела по-прежнему. На улице Хелен-стрит ворота китайских особняков в этот полуденный зной были как всегда плотно закрыты, а золотые и ярко-красные иероглифы на панелях над воротами спокойно поблёскивали, отражая падающий на дорогу свет солнца. Со стен, как и раньше, свисали ветви бугенвилей с красными цветами.
В доме Е их ждала вся семья, собравшаяся в передней комнате. Здесь была молодая жена, одетая в кантонское платье с оголёнными руками, с двумя улыбающимися детьми, и вскоре к ним присоединился старый отец Е, который вошёл, опираясь на трость, когда в доме было объявлено об их приезде. Все они приветствовали Мория по-китайски. На его глазах неожиданно навернулись слёзы, особенно когда он увидел семилетнего сына и пятилетнюю дочь друга. Взяв их маленькие мягкие ручки в свои, Мория в глубине души поразился, что в этом мире может ещё быть что-то такое нежное. Волосы мальчика были красиво уложены, на нём были надеты короткие европейские брюки, его сестра была одета в малайское платье.
— Сэнсэй, — поблёскивая глазами, с энтузиазмом сказал Е, — для вас готова горячая ванна, которую вы предпочитаете.
Как всегда они говорили по-английски. Кёго поблагодарил и как бы про себя сказал:
— Война закончилась…
— Везде, во всём мире! — подтвердил, улыбаясь Е, преувеличенно жестикулируя на западный манер руками.
— Я очень рад этому!..
— Но эти слова прозвучали для самого Кёго странно абстрактно. Ещё в тюрьме он слышал о капитуляции Японии, но не мог этого осознать и боялся, что если выразит это словами, то они просто растворятся в воздухе.
