— Но и Япония меняется. Находящаяся среди нас женщина проявила смелость и одна прилетела так далеко. Это уже новое время, — сказал Усиги. — И, наверное, она и дальше будет меняться…
— Это всё война, — ответил Кёго. — Она оказывает большое влияние на нравы и обычаи. Независимо от того, победим мы или нет, вероятно, японские женщины откажутся от кимоно.
— Ну, уж это вряд ли, — улыбнулась Саэко, — хорошее всегда сохранится.
— Не уверен в этом. В отличие от китайцев японцы сильно поддаются влиянию. Наш народ склонен к переменам…
— Нет, по-моему, это не так. Разве эта война не возродила интерес всех японцев к старым традициям…
— Никто не мог отрицать, что не возникнет подобная реакция. Ведь влияние войны всегда огромно, в каком бы направлении оно ни действовало. Но этого не замечают военные, которые-то и воюют. Похоже, им это безразлично, не правда ли, Усиги?..
Капитан Усиги не ответил, но Кёго проигнорировал его молчание и сказал с чувством:
— Всё будет разрушено! Абсолютно всё!
Капитан Усиги взглянул на часы.
— Очень жаль. Уже два часа. Нам пора уезжать.
— Вам не надо спешить. Может, ещё задержитесь?
— Нет, мы решили вернуться ещё засветло. — Он глазами подал сигнал Саэко и лейтенанту Иманиси, которые быстро попрощались и вышли в передний садик, оставив Усиги одного с Мория.
— О твоей просьбе не беспокойся. Я её выполню. — Его взгляд не покидал лица Мория.
— Я бы хотел иметь возможность подробнее поговорить о тебе.
— Обо мне не беспокойся. Я не хочу доставить тебе неприятности.
Когда капитан поднялся, чтобы уходить, он сказал тихо: — Я получаю военный корабль, Мория, очень скоро.
Мория сразу насторожился.
— Ты покидаешь Сингапур?
— Да, и я сомневаюсь, что смогу вновь навестить тебя. Но я бы хотел, чтобы ты был здоров.
Кёго впервые помрачнел, и его рукопожатие, казалось, шло от самого сердца.
— Я должен пожелать тебе удачи в сражении. Я буду молиться за это…
Лицо Усиги ничего не выражало.
— Видимо, мне больше не придётся ступить на землю Японии. Но ты рано или поздно вернёшься на родину…
— Я?! О чём ты говоришь?!
— Нет, ничего, — Усиги улыбнулся. — Я больше ничего не скажу. Но так может случиться. Это только моё личное мнение. Что касается меня, то мой сын уже погиб, и я могу исполнить свой долг без сожаления.
— Твой сын?! Где, как?
— Мидуэй. Ему было 23 года… Извини, мне пора идти. — И он вышел твёрдой поступью военного. Мория бросился за ним.
— Усиги!.. — Капитан обернулся и взглянул на него.
