Ее руки коснулась рука Коннолла.
– Я вселил покой в твою душу? Или ты хочешь продолжать меня мучить?
– Это один из моих недостатков, – ответила она с улыбкой. – И, кроме того, я еще не дочитала до конца.
– Значит, продолжаешь мучить. – Он пододвинулся к ней поближе. – Я предлагаю тебе прочитать быстрее, поскольку я стараюсь убедить тебя, а ты все еще хочешь убедить свою мать.
Она сглотнула. Неделя казалась настолько нереальным сроком для того, чтобы убедить кого-то в чем-то. О чем она думала? Что за этот час ее мать внезапно посмотрит на вещи другими глазами? Она просто оказалась трусихой. Если бы она хотела выйти замуж за Коннолла, она должна была противостоять виконтессе. Или надо было сразу отказать ему, уклониться от спора и не пытаться искать жизни, которая будет наполнена чем-то, напоминающим счастье и романтику.
– Очень хорошо. «Обо мне знают, что я весьма редко выпиваю излишне много», – продолжила она чтение. Это было справедливое признание, и, бросив короткий взгляд на его красивые глаза, она перешла к следующему пункту: – «Я люблю, есть помидоры». – Эванджелина фыркнула.
– Не ожидала, да?
– Довольно! – прошипела виконтесса, снова толкнув ее под ребро. – Поменяйся со мной местами, если ты не в состоянии сдержаться в его присутствии.
– Он мне нравится, мама. И мне нравится сидеть рядом с ним…
Виконтесса прищурилась:
– Мы уходим. Я плохо себя чувствую. – Она поднялась на ноги.
Коннолл внезапно наклонился к Эванджелине.
– Конечно, идите, если чувствуете себя плохо, – спокойно сказал Коннолл, глядя на виконтессу. – Я позабочусь, чтобы Джилли благополучно вернулась домой. – Беззаботное, веселое выражение на его лице исчезло и сменилось холодным, суровым взглядом, который ясно говорил, что обычно он добивается того, чего хочет. А он хотел ее. Сердце Эванджелины гулко заколотилось.
– Я не уеду без дочери, – заявила виконтесса.
– В таком случае оставайтесь с нами. – Он наклонился еще ниже и еще больше понизил голос. – До этого момента я был вежлив, леди Манроу, из уважения к вашей дочери. Но не совершайте ошибки, полагая, что я стану одной из ваших безвольных овечек. Я не буду молча со всем соглашаться.
Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, и все это время Эванджелина, зажатая в кресле между ними, хотела провалиться сквозь землю и исчезнуть навсегда.
– Давайте будем благоразумными, – сказала она наконец, сознательно подавшись вперед, чтобы лишить обоих возможности взирать друг на друга.
