Мое открытие тогда потрясло меня, перевернуло душу. Я никак не могла поверить, наивная, что мой недоступный неземной принц оказался пошлым любителем смазливых мальчиков-моделей. Моя прекрасная девически-розовая любовь сделалась вдруг грязным фарсом, сальным анекдотом. Я мучилась, наблюдая за Ним исподтишка, все пытаясь найти опровержение. И, конечно, не находила.
Но все имеет свой конец. Наша история закончилась премерзкой осенней ночью. Был очередной показ, потом банкет. Я очень устала за этот день, а может быть, за все эти изматывающие месяцы, и сидела теперь в каком-то оцепенении. Он стоял у окна с высокой девушкой, очевидной анорексичкой (это явление тогда только набирало свои обороты), дочерью известного бизнесмена, заглядывал ей в глаза и убирал с ее лица волосы своей красивой рукой. Я знала, что он специально встал так, чтобы прямой свет не падал на лицо: это позволяло ему выглядеть в глазах собеседницы юным неземным созданием, бестелесным сказочным эльфом с безупречно гладкой кожей. Я знала также, что эта девушка очень нужна ему, а точнее, нужны деньги ее состоятельного отца. В последние месяцы он не раз говорил, что ему все надоело, пора подыскать богатую жену и уйти на покой. Я думала, что он шутит, эпатирует публику. Но вот теперь он стоял рядом с ней, совсем юной, почти моей ровесницей, что-то говорил, не отрывая взгляда от платиновой пантеры на ее цыплячьей шее… О, он наверняка уже представлял себе заголовки газет: «Свадьба месяца», «Самая красивая пара столицы».
«Клоун! – вдруг поняла я. – Стареющий клоун, вылепивший себя из чужих гримас, жестов и фраз. Ненастоящий… почти что неживой…»
Я подошла к нему попрощаться. Мы пожали друг другу руки.
– Ты все еще здесь? Дай я тебя поцелую в щечку. Созвонимся, ладно? – И он отвернулся.
И тогда я поняла – все, продолжения не будет, кончено.
Я бежала по Красной площади, стук каблуков отдавался в висках. Холодные октябрьские звезды подмигивали мне с неба. Медный предрассветный сумрак провожал меня. Город молодости… жестокий город. И вдруг я всей кожей почувствовала, как мгла рассеивается и становится легко, как в детстве. Я ушла.
…Сейчас я уверена, что он все же женился бы на мне, я бы вынудила его это сделать своей непробиваемой безропотностью и обожанием. Впрочем, он и до сих пор один из самых любимых мною литературных уже теперь персонажей, и говорить о нем плохо не хотелось бы.
Другое дело, что я вовсе не желаю встретиться с ним и поинтересоваться: а что ты, собственно, почувствовал, когда я тебя оставила, такого всесильного и блистательного, не дав тебе возможности превратить себя в твою убогую тень? Как ты себя ощущал, о сиятельный Сергей, когда тебя оставила 18-летняя соплячка, в любви и верности которой ты был настолько уверен, что не озаботился даже тем, как она среди бандитской ночи середины 90-х доберется домой, не имея ни рубля на такси? Как ты вообще стал жить без меня, когда я собственными руками изменила проклевывавшуюся и понятную нашу общую судьбу?
