– Люба! Зовите охрану! – заорал он.
– Не надо охрану, – выла Валерия. – Ты же понял теперь, что она – ничтожество. Или ты не поверил мне? Проверь! Поезжай к ней! Она наверняка уже улетела во Францию хвастаться перед женихом твоей работой. Она недостойна тебя. А я… Я…
Влетели два охранника и, отцепив Валерию от Донского, потащили ее к выходу.
– Оставьте меня! Не трогайте! Андрей! Андрей, ты должен…
– Уходи! Уходи и не появляйся здесь больше. Я попрошу не впускать тебя.
– Пойми же, я богата, – не унималась она. – Я навсегда богата! Я могу сделать для тебя все! Верь мне… Она не стоит…
Уже из коридора она еще раз крикнула:
– Ты еще пожалеешь!
Воцарилась тишина. Донской посидел немного, приходя в себя, затем снял телефонную трубку:
– Алексей, я увольняюсь. Сейчас. Будь здоров.
Петров пытался что-то кричать, но Донской не стал слушать.
Такси примчало его к дому Гордеевой. Благообразный портье запомнил Андрея со вчерашнего вечера и пропустил. Донской бегом бросился к лифту: увидеть ее, прикоснуться к ней, чтобы убедиться, что вчерашняя ночь не сон, не мираж.
Чувствуя, как сердце глухо колотится в груди, он позвонил в дверь. Но на пороге появилась незнакомая немолодая женщина в тренировочном костюме.
– Здравствуйте, я к Нине…
– Вы Андрей Александрович, – кивнула женщина. – Нина Сергеевна говорила, что вы, наверное, зайдете. Я ее домработница Валя. Нины сейчас, к сожалению, нет, она утром улетела.
– В Париж? – глухо выговорил Донской.
– Да, в Париж, – заулыбалась Валя. – Значит, она все-таки успела вам позвонить. А не хотела тревожить вас слишком рано.
– Она… она просила мне что-нибудь передать? – Он чувствовал, как в груди разливается чугунная тяжесть.
– Просила извиниться… Она скоро вернется.
Такси все еще стояло во дворе.
– Теперь домой, – бросил Андрей, влезая на заднее сиденье. – И пусть все это провалится в тартарары!
Тело ломило от неудобной позы. Андрей пошевелился, попробовал вытянуть ноги, но, не найдя опоры, снова подобрал их под себя.
Донской открыл глаза. Оказалось, спал он на коротком кухонном диванчике. Было сильно накурено, на столе валялись бутылки, консервные банки и вилки.
Настенные часы показывали восемь. За окном было темно.
«Утро сейчас или вечер? – не мог понять Андрей. – И какой день недели? Сколько уже времени я не выходил из дома?»
Уволившись из клиники, Донской заперся дома. Несколько раз звонили в дверь: приходила Лера – умоляла впустить ее; приходил судебный пристав – сообщить, что, поскольку Андрей пропустил суд, заседание переносится на две недели. Он никому не открывал и никак не реагировал на голоса. Только один раз поговорил по телефону с Галиной: она сообщила, что подала на развод.
