Вспомнив свой разговор с директором, он машинально нашарил в кармане повестку в суд, недавно полученную по почте, вытащил и перечитал. До суда оставалась неделя.
Донской потер руками лоб:
«Надо что-то придумать… Обратиться к адвокату? Но все это такая ерунда, такая скука… Какой-то чужой человек будет выспрашивать о разговорах с Полянским, которые я давным-давно выбросил из головы. Ладно! К черту адвокатов! Сориентируюсь на месте. Надо, однако, все-таки узнать, что там с Пашкой».
Он решил подняться к Петрову и все выяснить. Увидев Донского, директор занервничал и принялся перебирать бумаги. Эту его уловку Андрей хорошо знал и, не обращая внимания, уселся в кресло напротив.
– Что это за Эдуард Леонидович трется у нас в клинике? А как же Пашка?
– Что – Пашка? – Петров стукнул кулаком по столу. – Твой драгоценный Пашка позвонил вчера и заявил, что работать у нас больше не намерен. Прямо так и сказал: больше туда ни ногой. И ему наплевать, что по ТК он должен предупредить меня за две недели как минимум.
– Когда он звонил? Вечером? Так он пьян был в лоскуты…
– Мне-то что? – заорал Петров. – У меня тут не благотворительное учреждение! Я нянчится ни с кем не буду! – Он перевел дух, снова пошелестел бумагами. – Иди, Андрей, иди работай. У меня дел по горло.
Донской молча пошел к выходу. В этот момент в кабинет заглянула секретарша Петрова:
– Алексей Степанович, вам Полянский звонит. По поводу вашей договоренности…
Андрей вопросительно повернулся к Петрову. Тот все так же сидел за столом и как загипнотизированный смотрел в лежавший перед ним чистый лист бумаги.
– Это что же получается? Что за договоренность такая? Ты ему заплатил? Или… – Донской даже растерялся от мгновенной догадки. – Или ты согласился подтвердить, что я брал фотографии из архива?
– Я ничего не знаю, не знаю… – замотал головой Петров. – Что ты себе вообразил… Иди работай. У меня дела…
– Что ж, счастливо! – Андрей вышел.
Он ворвался к себе, на ходу бросив секретарше:
– Меня нет!
Едва переводя дыхание от гнева, Донской сгреб в портфель все бумаги со стола. Но голова была удивительно ясной.
«Значит, продал меня? Коллега, друг, однокурсник… Продал! К чертовой матери, достало все! Пусть катятся: один – со своей дружбой, другой – со своей клиникой. У меня одно теперь осталось – Нина. Нина!»
Он снова набрал номер Гордеевой, однако аппарат все еще был выключен.
Погруженный в свои мысли, он не сразу услышал шум.
Дверь кабинета распахнулась, и влетела Валерия.
