После разговора с герцогом Альда почувствовала огромное облегчение и почему-то усталость. Она добрела до своей комнаты и, не раздеваясь, заснула, проспав до самого ужина. Разбудил ее звук била, и она спешно привела себя в порядок и почти бегом устремилась на ужин.
— Как бы от такой жизни не растолстеть, — думала девушка. — Кормят как на убой целых три раза за день, а дел никаких нет. Даже на охоту при такой погоде не съездишь. Попросить, что ли, Лани показать свои упражнения?
За ужином герцог был весел и часто шутил. Видимо, уже успел немного отдохнуть. И поел с явным удовольствием.
Вечером в лазарете Алекс стал проситься уйти к ней.
— Хочу быть с тобой, — заявил он. — Надоело тут лежать и пить горькое. Хоть бы компоты варили.
— Я поговорю с врачом и послушаю, что он скажет. Наверное, скоро мы так и сделаем, но пока надо полежать здесь. Ты еще не долечился. Вот видишь, опять кашляешь! И кровать для тебя надо заказать, если хочешь спать в моей комнате.
— А мы поедем домой?
— Конечно, но еще не скоро. Разбойники ранили моего папу стрелой. Он сейчас лежит в соседней комнате. Я же не могу его здесь бросить.
— А деду меня не отдадут?
— Никто тебя никому не отдаст. Я теперь буду тебе вместо мамы, а мой отец будет тебя учить быть смелым воином и хорошим хозяином.
— А у тебя нет мужа?
— Пока нет, — смешалась Альда. — А что?
— Плохо, — со вздохом сказал мальчик. — Я так хотел брата или сестру, а папа с мамой их делать отказались. А без мужа и у тебя одной ничего не получиться.
— Мне пока и тебя достаточно, дорогой, — притянула его к себе Альда, чтобы скрыть вспыхнувшие румянцем щеки. — А потом мы что-нибудь придумаем.
— Мама, а как тебя зовут?
— Альда, золото мое!
— Хорошее имя, — опять вздохнул мальчик. — Меня папа альдом[9] назвал, когда я свалился с дедова жеребца и ничего себе не сломал.
— Это кто же тебе разрешил такому маленькому ездить на лошади?
— Дед разрешил. Он на своем жеребце давно никуда не ездил. Меня конюх сажал в седло и ноги ремнем связывал под брюхом коня. А потом водил его на ремне по кругу. Интересно было. А в тот раз Злодей чего-то начал трясти головой, потом бить задом и вырвал у конюха повод. Я так быстро, как тогда, никогда не ездил. А потом Злодей прыгнул через изгородь, и ремень лопнул. А дальше я ничего не помню. Открыл глаза в замке и слышу: мама плачет, а отец с дедом ругается. А Злодея мы больше не видели, убежал куда-то.
«Не может быть, — подумала Альда. — Зачем старику убийство внука? Надо будет проверить конюха. Немного колючек под седло и надрезанный ремень… Что же у них там творилось?»
