— Знаешь, — сказал Псмит после некоторого молчания, пока такси кружило по улицам, — век живешь, век учишься. Был ли ты настолько погружен в свою работу нынче днем, что не слышал моей развлекательной болтовни с товарищем Бикерсдайком, или она была удостоена твоего внимания? Была? Ну, а заметил ли ты странное поведение товарища Росситера?
— Я подумал, что он поступил порядочно, не выдав тебя этой язве Бикерсдайку.
— Превосходно выражено. Это-то меня и поразило. Он получил неповторимую возможность, но воздержался от того, чтобы посадить меня в лужу. Признаюсь вам, товарищ Джексон, мое закаленное старое сердце было тронуто. Я сказал себе: «В товарище Росситере все-таки есть нечто достойное. Мне следует его культивировать». Я должен сделать своей обязанностью быть добрым к главе нашего Отдела. Он заслуживает всяческого внимания. Его поступок сияет, как доброе деяние в грешном мире. Чем этот поступок и был, разумеется. С нынешнего дня и далее я беру товарища Росситера под свое крыло. Мы словно бы въехали в сносно скверный квартал. Мы уже приближаемся? «По мраку Далиджа в Таксиметре».
Такси достигло далиджской станции, и Майк встал, чтобы дать указания шоферу. Они прогрохотали по Акация-роуд. Майк остановил такси и вышел. Краткое и несколько неловкое интервью с пантомимной дамой, в процессе которого Майк расстался с недельной квартирной платой в качестве компенсации за съезд без предупреждения, и он вновь уже сидел в такси, движущемся в направлении Клементс-Инн.
В эту ночь его чувства значительно отличались от того настроения, с которым он лег спать накануне. Отчасти это объяснялось превосходным ужином, а отчасти тем фактом, что квартира Псмита, хотя в настоящий момент и несколько хаотичная, обещала стать крайне комфортабельной. Однако главная причина этой перемены заключалась в том, что он обрел союзника. Тоскливому одиночеству пришел конец. О карьере в Коммерции он думал с не большим энтузиазмом, чем прежде, однако, вне всякого сомнения, с Псмитом будет легче коротать время после рабочего дня. Если в банке все пойдет хорошо, возможно, он убедится, что вытащил не самый плохой лотерейный билет.
— Первый принцип ведения войны, — на следующее утро объявил Псмит за завтраком, выкладывая на тарелку куски яичницы с беконом жестом средневекового монарха, оделяющего милостыней, — состоит в создании шайки, в заарканивании союзников, в обеспечении сотрудничества какого-нибудь дружественного туземца. Возможно, ты помнишь, что в Седли дружеское сотрудничество этого рекордного дурака, товарища Джеллико, отчасти помогло нам подавить в зародыше Спиллеровскую компанию. Нынешний кризис именно таков. Чем товарищ Джеллико был для нас в Седли, товарищ Росситер должен стать для нас в Сити. Мы должны сделать из этого типуса союзника. Стоит мне убедиться, что мы с ним, как родные братья, и он будет снисходительно и доброжелательно смотреть на малые промашки в моей работе, я смогу целиком посвятить свое внимание нравственному реформированию товарища Бикерсдайка, этого кровопийцы. Я смотрю на товарища Бикерсдайка, как на грязную личность самого последнего пошиба, и все, что я смогу сделать для преобразования его в достойного члена общества, будет сделано щедро и без ограничений. Еще капельку чая, товарищ Джексон?
