Бледный рассвет прогнал тьму. Становилось светлее и светлее. Стенные часы в кухне продребезжали шесть раз. Завозилась Елизавета и, наконец, проснулся Саша.
Встрепанный, заспанный, он высунулся из кровати и, встретив взгляд матери, громко и быстро заговорил.
— Смотри, у меня сколько копеек! Я пойду с Елизаветой и куплю сладкого.
Мать улыбнулась.
— Вставай скорей! Мы поедем с тобой и всего купим!.. Только тихо. Не разбуди папы!
И не в силах больше лежать и таить своей радости, она поднялась с постели, помогла одеться Саше и вышла на кухню.
Елизавета, молодая баба с добродушным рябым лицом, растапливала плиту и, присев на корточки, усердно раздувала огонь.
— Ставь самовар, — сказала весело Наталья Александровна, — мы с Сашей напьемся и уедем сейчас!
— Смотри, три копейки! — сказал Саша и, разжав кулак, показал Елизавете деньги.
Она взглянула и испуганно вытаращила глаза.
— Ишь ты! Тут пятнадцать рублей, а он — копейки! Отдай маме; еще потеряешь! — прибавила она тревожно.
Наталья Александровна засмеялась.
— Оставь! Это ему папа подарил. У нас, Елизавета, — дружески сказала она, присаживаясь на табуретку, — теперь много, много денег!
— Да ну? И мне отдадите?
— Все отдам! Хоть сейчас.
— А уж как мне нужно-то! — радостно воскликнула Елизавета и суетливо начала ставить самовар.
— Что же, али картины продал?
— Заказ получил, большой заказ, — ответила Наталья Александровна и заговорила, лаская Сашу, — теперь мы, Елизавета, на другую квартиру переедем. Мебель купим, посуду, все, все…
— Много, получил барин-то?
— Много! Больше тысячи…
Елизавета бросила горящую растопку в самовар и от изумления выпрямилась с трубою в руке.
— Больше тысячи! — повторила она.
— Много больше…
А пламя и дым вырывались из трубы самовара.
— Смотри, смотри! — закричал Саша. Елизавета наставила трубу и повторила.
— Много больше…
— Много! Ну, а теперь беги за булками и молоком, а я Сашу помою.
Елизавета тотчас накинула платок, взяла золотую монету от барыни и стрелою вылетела из дверей.
Первым узнал о богатстве ее господ дворник, а за ним — в булочной, потом в молочной, по дороге Елизавета забежала в мелочную лавочку сообщить новость, но толстый лавочник с усмешкою сказал:
— Поди, рублев пятьдесят получил!
— Пятьдесят! Говорю, больше тысячи! Во какая, куча! — возмутилась Елизавета.
— И долг отдадут?
— Уж это беспременно…
Наталья Александровна вымыла Сашу, напилась с ним чая, потом приказала Елизавете одеть Сашу и прошла в спальную.
