Напрашивается сразу же несколько объяснений такому количеству функционеров: 1. Наше общество (в лице 50 экспертов) вымуштровано, как отличная армия, и на вопрос «Кто лучшие люди на свете?» без запинки шпарит, стоя по стойке смирно, имена командиров. Сверху вниз. 2. Эксперты страдают чинопочитанием. 3. Эксперты сами не решили, что есть политика.
В списке столько же депутатов, сколько министров. Трудно возразить против того, что депутат — политик. Однако на практике подавляющее большинство из более чем тысячи народных депутатов России каждодневно решают не политические задачи. С еще большим основанием то же самое можно сказать и о министрах. Можно ли определить как политика Черномырдина? Он — функционер, исполнитель чужой политики. Собственной — нет, или он тщательно прячет ее. Маршал Шапошников и генерал Грачев — профессиональные военные. Оба назначены на должности сверху. Некоторые словари определяют политику как борьбу за власть. Отказавшись штурмовать Белый дом, оба — Шапошников и Грачев — совершили выгодный маневр, выгодный карьеристский шаг. Но делает ли их этот единственный маневр, определивший их возвышение, политиками?
Если, конечно, называть всякие администраторские функции политикой, тогда да, политики и они. 50 мудрецов-экспертов считают, что политик только тот, кто имеет должность? Подобное понимание попахивает гоголевской комедией «Ревизор».
На 89-м месте Солженицын. У этого должности нет, очевидно, политической деятельностью признано его влияние на умы. Но мы все знаем, что еще три года назад исчезло это влияние в связи с публикацией архаического «Как нам обустроить Россию». Тогда, кто вежливо, кто равнодушно, мы поняли, что король-то голый, что история хищным прыжком перескочила через Александра Исаича и его вермонтский садик. Редактор «Известий» Голембиовский на 82-м месте. Получается, что Голембиовский больше влияет на умы, чем Солженицын? Будучи противником последнего, все же не могу согласиться с этим. И почему тогда, если уж речь зашла о тех, кто «глаголом жжет сердца людей», нет фамилий Зиновьева и Лимонова? Мы в последние несколько лет, и Зиновьев, и я, чрезвычайно популярны в России. И в первую очередь не как писатели, это наши политические идеи и взгляды вызывают бури эмоций и полемики.
Дудаев великолепный тип, кавказский Каддафи, но он что — русский политик? Он сам не согласится с этим, такое звание унизительно для него, я уверен. Дудаеву место среди популярных персоналити.
