(Демагог Астафьев ошибается, у меня паспорт СССР, как и у него.)
Словно сговорившись с «Литгазетой», «Русская мысль» публикует в тот же день произведение Георгия Владимова «По ком не звонит колокол», сочащееся ненавистью ко мне, плохо упрятанной в насмешку. «В кого же вы их (пули) садите, месье? В артиллерийскую позицию или в крестьянский двор?» — морализирует Владимов по поводу сцены в моем репортаже из Боснии, где я стреляю из пулемета. Другой нервный моралист,
Виталий Коротич, в «Новом Взгляде» пишет из Америки: «Лимонов призывает гильотинировать Горбачева. Попробовал бы кто-нибудь в Америке вякнуть, что хочет ухлопать президента! Уже несколько таких сидит — и надолго». Им так хочется, чтоб меня посадили, бедным!
Маленький Павел Гутионтов в «Московском комсомольце» резюмирует страстную мечту интеллигенции, пишет, адресуясь прямо куда следует: «Прокуратура ОБЯЗАНА возбудить дело по факту публикации парижского писателя в российской газете». (Сейчас разбегутся, милый, им только Лимонова в «Матросской тишине» не хватает!) Потому подобно Пазолини могу сказать: «Для меня известность — это ненависть».
— Может быть, не столько ненависть, сколько зависть? Ведь большинство этих людей — «бывшие». Бывший писатель-диссидент Владимов, кому придет в голову читать его книги сегодня? Бывший главред эпохи перестройки — Коротич. Бывший «большой писатель» Астафьев. А ты популярен, тебя читают, любая твоя книга, выпущенная любым тиражом, исчезает, раскупается. О тебе говорят: о твоих книгах, твоих женах, о твоих войнах, о твоей партии.
Слушай, а чем ты объясняешь вот такой феномен: тебя нет ни среди сорока писателей, представленных к Букеровской премии, ни среди ста политиков, рейтинг их публикует ежемесячно «Независимая газета»?
— Зависть? Наверное. Вся эта публика обсуждает с ревностью мои фотографии, «покрой» моей шинели (у которой нет покроя, шинель да и только), постарел я или помолодел. (И то, и другое мне запрещено ИМИ, надзирателями моих нравов.) Владимов пишет о шинели особого покроя, Бенедикт Сарнов в «Новом времени», № 7, тоже о шинели. Все эти дяди коллеги комментируют мои войны: я «вояжирую по окопам» («Россия», № 17), я не туда стреляю (Владимов в «Русской мысли»), не из того оружия («Комсомольская правда» за 13 марта) и т. д. и т. п. Наши дяди «интеллигенты» похожи на компанию инвалидов: сидя в колесных стульях на стадионе, они критикуют атлетов: не так, не туда, слишком сильно! Или еще одно сравнение, менее лестное, приходит на ум: Астафьев, Владимов, Кабаков и компания очень смахивают на доходяг-импотентов, дающих советы (кто их трогает? яихв упор не вижу) мужику, сношающемуся с дамой: «Не так! Не туда! Потише! Будь скромнее!» В Астафьеве, Владимове и их компании «бывших» скорее ревность — импотентов ревность и инвалидов к человеку живому, Лимонову, совершающему живые поступки и активности. Пока у меня бурный роман с Историей (пусть я у этой дамы и не один), они сплетничают обо мне, как скучные соседи. У них у самих ведь ничего не происходит, не о чем даже поговорить. Они мне деньги должны платить, что я есть. «Савенко-Лимонов, конечно, не Ульянов-Ленин», «Лимонов, конечно, не Маяковский» — чего ж вы меня рядом с ним ставите!
