– Ладно, Анечка, поздно уже. Ты успокойся и завтра мне позвони. Хорошо?
– Зачем?
– Ну, надеюсь, на наши отношения все это не повлияет? Мы ведь попрежнему подруги?
Анна молчала.
– Аня, ты позвонишь завтра? – Оленькин голосок сделался умоляющим, она всегда умела выпрашивать.
– Позвоню, – сказала Анна, чтобы отвязаться и прекратить разговор.
Положив трубку, грустно подумала: «Вот и подруги у меня нет. Что дальше?»
Утром следующего дня в их палату снова пришла Елена Михайловна.
– Говорят, ты не ешь ничего? Через катетер кормить будем! Юлю позвать?
Анна попыталась сесть. Желудок совсем отвык от еды, даже в животе не урчало.
– Не надо. Я сама.
– Вот и хорошо. Сейчас скажу, чтобы бульон принесли. Ну что, полегче сегодня?
– Да.
– В окно больше прыгать не хочешь?
Анна промолчала.
– Я тебе успокоительное назначила. Только сначала надо поесть, это обязательно. Совсем ты себя довела. Давай поешь как следует, а я к тебе через часок зайду.
– Зачем?
– Тебе молчать нельзя. Ты разговаривай, разговаривай, хоть сама с собой. Когда замолчишь – вот тогда дурные мысли сами в голову и полезут. Вспоминай, ругай его, только вслух, врагов своих ругай, бабулькам все расскажи, они любят послушать. А я к тебе еще зайду.
Елена Михайловна ушла, а через несколько минут недовольная Юля принесла тарелку бульона. По лицу медсестры было видно, как это ее раздражает.
– Я вас обидела? – не выдержала Анна.
– Тоже мне, королева! Ешь давай, ты у меня не одна. Старухи сами в столовую ходят, а тебе в палату бульончик носят! Ох уж мне эти царские особы! – И Юля отвернулась к окну.
– Я же больная.
– Это они больные, – медсестра кивнула на притихших старушек. – А у тебя просто блажь. Только от безделья можно такую глупость сделать: травиться.
– Откуда вы знаете?
– Да уж знаю! А ненормальная – так иди к психам, там самое твое место.
– Я не буду есть. – Анна резко отодвинула тарелку, бульон расплескался, попал на простыню.
– Стирать не тебе, можно и пошвыряться! Сейчас принесу катетер да позову Светлану Степановну, тогда узнаешь! Ешь давай! – прикрикнула Юля.
Ела Анна в полной тишине: вздыхали старушки, молчала Юля, комкая в руке какуюто записку, наконец ложка застучала о дно тарелки.
– Все, – с облегчением отодвинула ее Анна.
Юля так же молча взяла посуду и ушла. Минут через десять в палату заглянула Елена Михайловна:
– Ну, как? Поела? А чего опять хмурая? Что случилось?
Анна, обиженная, молчала, Елена Михайловна подвинула к кровати стул, села.
