Пассажиры гуськом, друг за дружкой поднимались в машину.
— Что мне отвечать, если спросят, когда вы вернетесь? — спросила Ася у Бабочкиной.
Бабочкина молчала. Она не слышала Асю. Глаза ее были прикованы к морякам, грузившим в эту минуту в самолет чемоданы. Один подавал с земли, другой принимал, стоя в дверях самолета. Третий — он, вероятно, был их начальник — просто наблюдал за погрузкой. Улетал этот, третий, потому что он тут же поднялся по лесенке, наспех пожал двоим руки, и те двое отошли от трапа. Бабочкина шагнула к машине. Еще один шаг… Остановилась. Повернулась к Асе. Смуглые щеки заливала краска, глаза блестели.
— Ты что-то сказала? — растерянно спросила она.
— Что мне ответить, если спросят, когда вы вернетесь? — Ася никак не могла понять, почему так взволнована Бабочкина.
— Когда вернусь? — механически переспросила Бабочкина. — Не скоро. Я еще поеду к оленеводам в тундру после отчетно-выборного…
Бабочкина словно только сейчас заметила стоявшего рядом Редьку.
— Я сегодня до обеда буду в гостинице. Вот и потолкуем обо всем. — Потом она спросила его. — Откуда у вас моряки взялись?
— Танкер тут зазимовал, — ответил он. — Льдами прихватило. Теперь до июля простоит.
— Вот как, — сказала Бабочкина. И все сразу прозвучало в этом «вот как»: удивление, легкая грусть, ирония, раздумье.
— Мне пора, — сказала Ася, недоуменно глядя на Бабочкину. — Зайдете со мной в машину?
— Нет, ты иди, — ответила та. — Иди одна.
Ася вошла в самолет самой последней. Махнула рукой Бабочкиной. Ася Николаевна ответила ей таким же жестом. Оба морячка, будто по команде, улыбнулись Асе и тоже помахали ей руками. Один послал ей воздушный поцелуй.
Ася Антонова поискала глазами, где бы ей сесть, свободное место было возле моряка.
Едва она опустилась на широкую скамью, вытянувшуюся вдоль борта, как машина тут же легонько качнулась и побежала по земле.
Пропеллеры дружно таранят голубизну неба. Слабо подсиненный воздух бьется в стекла кабины. Самолет летит на юг — прямо на белую половинку месяца, зацепившуюся за горизонт.
Одиннадцать человек — пять пилотов и шесть пассажиров — несутся по воздуху навстречу этой белой половинке месяца. Над ними — небо, под ними — громады сопок.
Сопки, сопки, сопки… Седые, изрезанные ущельями. Стройные и осевшие, с крутыми и оползшими боками, с острыми вершинами и с вершинами, обглоданными временем. В пути всегда мечтается. Независимо от того, по каким линиям лежит этот путь: по воздушным, морским или железнодорожным. И если люди в пути не спят, они непременно мечтают. В пути их непременно одолевают разные думы. Тот, кто летал самолетом, подтвердит, что на высоте мечтается ничуть не хуже, чем в вагонном купе. Или в каюте корабля. Или в уютной «Волге».
