— Бедная моя Аська, — Бабочкина вдруг провела ладонью по Асиным волосам цвета спелой ржи. — Досталось же тебе.
— Чепуха! — ответила Ася, отправив за щеку толстый квадратик сахара.
— Убей меня, — помолчав, сказала Бабочкина, — но я не понимаю, зачем ему понадобилось писать гадости на себя? На других — понимаю, а вот на себя?
— Хитрый ход.
— Ход?
— Ну да. Приедут — разберутся, все окажется не так, а совсем наоборот. И он пожнет лавры героя.
— Чересчур сложный путь. Все равно, что брать себя правой рукой за левое ухо.
— Ох, и обвел бы он за нос редакцию, если бы не та карточка.
— Жалко, что я не знала этого вчера, — заметила Бабочкина.
— Почему вчера?
— Потому что письма об Опотче тоже он писал. Сам поставил подписи и крестики.
Серые Асины глазищи вдвое увеличились.
— Как же вы узнали?
— Он сам рассказал.
— Сам?!
Старшая Ася смотрела на младшую.
— Ночью он нашел меня в правлении. Признался, что писал, не подумав. Хотел отомстить Опотче за то, что тот не продал ему собак для упряжки. Просил простить ему, никому не говорить.
— А о письме в редакцию сказал?
— Нет.
— Тогда это тоже какой-то ход. На что же он рассчитывал?
— Не знаю. Но когда я слушала его — верила. У него не ладится с семьей. Больше всего он боялся, чтоб о письмах не узнала жена. Вчера она как раз к нему прилетела.
Ася недоуменно смотрела на Бабочкину: что это она так разжалобилась? И голос будто не ее, пропали обычные волевые нотки. Мягкий какой-то стал голос у Бабочкиной.
— Я не знала, что вы такая добренькая, — упрекнула Ася. — Не хватало еще таким, как Тюриков, верить! Может, скажете, и писать о таких не надо: ведь Тюриковы не типичны? Нет уж, я его таким, как есть, покажу, чтоб другим неповадно было. С его гнилой философией и со всем прочим.
— Ты горячая, Ася, — сказала Бабочкина. — Это хорошо. Но тебе надо научиться верить людям и уметь их прощать. Я говорю не о Тюрикове, а вообще. Это мое мнение.
— Ах, опять мнение! — вспыхнула Ася и, чтобы досадить Бабочкиной, спросила:
— Значит, председателя снимут?
— Почему снимут?
— Но ведь было мнение.
Ася Николаевна вдруг рассмеялась. Пожалуй, Ася Антонова впервые видела, чтоб Бабочкина так весело смеялась.
— Дуреха ты, Ася, — сказала Бабочкина. — Хочешь знать мое мнение об Опотче? Он отличный человек.
Младшая Ася пожала плечами.
— Не будем ссориться, — Бабочкина улыбнулась. — Пиши, что считаешь нужным, я не навязываю тебе свое мнение. А я сегодня сама побываю у Тюриковых, познакомлюсь с его женой.
