Внутри было очень душно, и влажная, маслянистая, покрытая средством для искусственного загара кожа Фоби заблестела от пота. Шерсть Ворчуна начала прилипать к темным ногам.
Она бросилась в ванную комнату и потратила почти половину куска мыла «Флорис» в попытке отмыть руки. Несмотря на коричневые полосы, оставленные на белом пушистом полотенце, они лишь поменяли свой цвет на ярко-оранжевый. Фоби заметила, что они издавали запах. Зловоние окутывало ее, словно туча мошек, несмотря на духи Портии, которые она вылила на ладони. В сочетании запах оказался еще хуже — будто грядку с цветами полили жидким органическим удобрением.
В течение десяти минут Фоби сражалась с задвижками окон, пока не открыла все, что было в ее силах. Сильный ветер и дождь никак не подействовали на ее решимость. Обратив внимание на часы, которые показывали значительно больше семи, она направилась на кухню, чтобы приготовить закуски, напоследок включив вентилятор.
Ворчун лежал в позе сфинкса прямо на столе, провожая ее бесстрастным взглядом сощуренных зеленых глаз.
Холодильник был заполнен бутылками шампанского «Тэтэнжэ», шестью упаковками красной сочной клубники, двумя десятками утиных яиц, несколькими упаковками копченого лосося и большим количеством взбитых сливок.
Ворчун в мгновение ока спрыгнул со стола и начал вертеться у нее под ногами с жалобным хриплым мяуканьем.
— Закуски, — слабо пробормотала Фоби, подумав, не заключалось ли «огромное одолжение», которое она должна была сделать Портии, в приготовлении яичницы-болтуньи и какого-нибудь великолепного блюда из клубники.
Единственное, что сразу пришло Фоби в голову при взгляде на клубнику, было съесть ее, и она уничтожила половину одной упаковки. Вытирая красные от сока губы, она чувствовала себя значительно лучше. Ворчун, занятый пожиранием копченого лосося на полу, также казался очень довольным.
Наливая себе шампанское и пролистывая за бокалом великолепное, но тем не менее слишком откровенное издание Камасутры, Фоби испытывала что-то близкое к экстазу. Потом она заглянула в шкаф Портии и с восторгом осмотрела восхитительные предметы одежды на любой сезон. Каждая вещь находилась в пластиковом мешке, и шкаф казался лабораторией, в которой хранились замороженные тела. Она как раз рассуждала, хватит ли ей времени принять душ в маленькой белой ванной комнате, когда раздался первый звонок.
— Привет, — выдохнула она преувеличенно бодрым тоном, который, на ее взгляд, должны иметь все друзья Портии.
