У отца было множество увлечений. Он занимался земледелием. Выращивал домашний скот, даже вывел особую породу свиней. Держал уток. Посадил лес. Но самой большой его любовью было коллекционирование произведений искусства. С возрастом это увлечение росло, принося все большую радость. Он вечно высматривал, чем бы еще пополнить свое собрание. Я часто слышал, как он говорил: «Что, акции? Но на них не полюбуешься! Я лучше вложу свои деньги в вещи, которые можно повесить на стену. Ими наслаждаешься день за днем». И в самом деле, он покупал картины не для вложения капитала — для наслаждения. Задним числом теперь можно сказать, впрочем, что лучшего помещения денег и придумать было нельзя.
Он коллекционировал не только картины, но и многое другое, причем по своей собственной методе. Часто приходилось бывать в Париже для переговоров. Он приезжал вечером предыдущего дня; переговоры начинались рано утром и заканчивались в четыре часа пополудни. Он любил возвращаться вечерним восьмичасовым поездом, а до того побродить по антикварным лавкам на левом берегу Сены. После войны я несколько раз сопровождал его. Делфтские тарелки стоили там дешевле, чем в Голландии, и мы были очень довольны собой, когда нашли то, что оказалось нам по вкусу.
Отец любил следить за ходом крупных аукционов. Если выбирал что-то, то писал сумму, которую был готов заплатить, на полях каталога. Покупал для него эйндховенский антиквар Франц Есар, пользовавшийся его неограниченным доверием. После таких экспедиций Есар выставлял новые приобретения в зале для заседаний, примыкавшем к кабинету отца. Тогда отец звал меня: «Фриц, приди посмотри, Есар купил кое-что новенькое».
И еще несколько слов о дяде Жераре. Своих детей у дяди Жерара и тети Йо не было, и, может быть, потому они чувствовали себя с нами, маленькими, несколько скованно. Да и мы смотрели на них сдержанно — ведь перед поездками к ним наши ногти и одежда подвергались строжайшей инспекции, чтобы отвечать строгим стандартам тети Йо. А с другой стороны, тетя Йо любила сласти и стройностью из-за этого не отличалась, зато с гастрономической точки зрения визиты к ним всегда были желанными.
Дядя Жерар изучал машиностроение в Делфте, а химию — в Лейдене. Он был настоящий, старого образца инженер. Он считал математику — предмет, который знал весьма основательно, — подлинной основой любого проектирования и любил проверять наши знания. Интересовался он многим; любил путешествовать с познавательной целью. Знания его были поразительны, и делился он ими охотно, благодаря чему я многому научился. Если вы шли погулять с дядей Жераром, то он с большим знанием дела рассказывал вам, как сформировался этот ландшафт, по какой причине возникли здесь холмы, леса, фермы, поля. Его шофер, который ежедневно получал по порции знаний, сделался поистине образованным человеком.
