Гальба обернулся, готовый схватиться с очередным врагом, но его люди за эти несколько минут уже успели покончить с теми из уцелевших, кто еще оставался на ногах, вместо того чтобы обратиться в бегство. Самые храбрые либо были убиты, либо стали пленниками. Кони римлян нервно пританцовывали на месте, словно не зная, куда поставить копыта. Над местом схватки стоял давным-давно знакомый им всем запах недавнего боя — смесь мочи, горячей еще крови, человеческих испражнений и острый запах пота — так пахнет страх, отталкивающий и вместе с тем странно возбуждающий. Гальба уныло разглядывал выщербленный кончик своего боевого меча. Чуть ли не в первый раз за свою жизнь он промахнулся, не смог сразу же поразить поверженного врага — вторая ошибка наподобие этой может стать для него последней, думал он. Мрачно усмехнувшись, он слез с коня, поднял валявшийся в траве меч варвара, оторвал все еще сжимавшие его отрубленные руки и принялся разглядывать их в поисках очередного кольца. Колец оказалось много, но Гальбе особенно понравилось одно — золотое, с крупным красным камнем. Скорее всего мерзавец снял его с кого-то из убитых им римлян, решил Гальба.
— Пожалуй, заберу-ка я его назад, парень, — проворчал он, вытаскивая из-за пояса кинжал, чтобы отрезать палец.
Победа!
— Они удирают! — крикнул декурион.
Гальба выпрямился, свистнул коню и привычным легким движением вскочил в седло, через плечо что-то коротко прорычав своим людям. Впрочем, они и без того уже сообразили, в чем дело. Рыжеволосый вождь варваров успел ускользнуть и сейчас, окруженный своими людьми, которых уцелело не более двух десятков, спешил к лесу, за которым поблескивала река.
— Пусть бегут! — небрежно махнул рукой Гальба, обращаясь к своим людям.
Римляне преследовали варваров, держась на расстоянии полета стрелы и предусмотрительно укрываясь за деревьями. На бегу варвары то и дело оглядывались через плечо на своих слишком уж осторожных преследователей, выкрикивали оскорбительные насмешки, от которых у римлян закипала кровь, но Гальба, как всегда осторожный, удерживал своих людей. Римляне выбежали на опушку как раз в тот момент, когда скотты, отшвырнув оружие и шлемы, словно лемминги, прямо с берега ринулись в воду. Через мгновение они вынырнули, мокрые и свирепо завывающие, потому что вода была холодной, и поплыли к своим лодкам, тщательно спрятанным между обломков скал.
— Стойте! Не упускайте их из виду!
Рыжеволосый, словно услышав, неожиданно обернулся и свирепо выплюнул в сторону римлян одну короткую фразу на грубой, корявой латыни. Он клялся, что отомстит.
