Колесников вдруг подумал, что, окажись он на той юбилейной встрече однополчан, точно не сдержался бы и под градусом хорошенько врезал бы Колобку по морде. И при всех объяснил бы за что. До отдельных индивидуумов, потерявших совесть и честь, только так и можно еще достучаться.
«Заходил на следующий день к Аушеву, в Комитет по делам воинов-интернационалистов: хорошо, что есть такой, объединяющий нас, „афганцев“, на просторах СНГ. Если и он, как СССР, распадется, можно ставить крест на боевом братстве без границ. Виктор продолжил читать письмо. — От ребят узнал, что Комитет совместно с российским МИД и МЧС готовит специальную экспедицию в Афганистан, где в конце прошлого года обнаружены захоронения останков наших солдат, находившихся в плену. А сколько их, живых, пребывает на чужбине? Все это и намерена выяснить комиссия».
«Эх, черт возьми, почему я даже незнаком с леген дарным Аушевым, героем Афгана, известным и уважаемым человеком?! — с недоумением мысленно воскликнул Колесников. — Служили ведь недалеко и почти в одно время. Он, внимательно выслушав, конечно же, понял бы мою ностальгию по Афгану и помог бы туда вернуться, хотя бы временно, тем более, что есть такая возможность». — Виктор, сам того не ожидая, как за спасительную соломинку ухватился за эту спорную мысль. Но через полминуты так же быстро и охладел к ней. Балбес, он совсем забыл, что приговорен к ограничению свободы и не волен без ведома начальства покидать колонию, не то что лететь с комиссией в Афганистан. А вообще-то хорошо, что хоть с опозданием, но вспомнила Россия о своих солдатах, мертвых и живых. А великий и могучий Советский Союз, выведя в феврале 1989-го войска, посчитал войну законченной. И политики сделали все, чтобы о ней, как о кошмарном сне, быстрее забыть. А она, словно в отместку, возьми да и отзовись громким эхом в кавказских горах…
* * *
— Колесников, к начальнику колонии! — эта команда дежурного быстро дошла до адресата.
«Что бы это значило? — с долей тревоги подумал Виктор. — Вроде бы в плохих делах замечен не был. Бригада план перевыполнила. Ладно, разберемся по ходу».
Говорят, по интерьеру кабинета можно многое узнать о его хозяине. Но, переступив через порог, Колесников с удивлением увидел голые, почти обшарпанные стены, единственным украшением которых был старинный портрет… Ленина. Из мебели — обычный двухтумбовый стол, таких, наверное, уже не выпускают, и четыре простеньких стула с решетчатой спинкой.
